Последние отзывы

  39  

Затворница взирала на него с восхищенным обожанием – столь беззаветным, что Бестужев передернулся. Он решительно отстранил растерявшегося юношу, шагнул вперед и сказал холодно:

– Все так. Однако есть и некоторые обстоятельства…

– Я понял, понял! – воскликнул «полковник» и даже пару раз хлопнул с дурашливым видом в ладоши. – Все, как в романах! Вы – почтенный адвокат… правда, без седин и черного сюртука, но это несущественно. Главное, сейчас вы извлечете из кармана связку бумаг, из которых неопровержимо явствует, что у меня есть где-то законная супруга с шестью ребятишками, мал-мала меньше… Или, берите выше – доказательства того, что я беглый каторжник? Ну, давайте же! Что вы стоите? Поразите меня в самое сердце серьезными уликами… которых нет и быть не может, ха-ха!

Он оглянулся на спутницу с триумфальным видом, приглашая ее посмеяться вместе – и Затворница в самом деле расхохоталась искренне, весело. «Полковник» приосанился:

– Ну, что там у вас с доказательствами, дружище?

– Я не осведомлен о вашем матримониальном положении, – сказал Бестужев. – А также о ваших отношениях с правосудием… хотя подозреваю, что вам приходилось с ним сталкиваться, и отнюдь не в качестве потерпевшего…

– Ля-ля-ля… – протянул «полковник», прямо-таки наслаждаясь собственной победой. – В таком случае, не будете ли вы столь любезны покинуть каюту самостоятельно, не дожидаясь…

– Еще не время, – продолжил Бестужев по-французски, а потом неожиданно перешел на русский: – Будь моя воля, я бы тебя, скотина, отвел на съезжую и велел выпороть как следует, чтобы не мог сидеть на заднице битый месяц… Ну, что таращишься, усатая рожа? Понял хоть что-нибудь?

Судя по лицу «полковника», он не понял ни словечка… Ухмыльнувшись, Бестужев вернулся к французскому:

– Значит, вы полковник российской императорской гвардии… Отчего же, сударь, вы ни словечка не понимаете по-русски?

– Вы считаете эту тарабарщину русским языком? – как ни в чем не бывало спросил «полковник».

– Это именно что русский язык, – сказал Бестужев спокойно. – Поскольку это именно я русский из нас двоих, мне, согласитесь, виднее… Вы великолепно говорите по-французски. Следовательно, могу подозревать, и читать в состоянии на этом языке?

Он достал из кармана свой заграничный паспорт, открыл и поднес к самому носу «полковника». Вот теперь с того враз слетел наглый апломб, взгляд характерным образом заметался. Бестужев тем временем поднес паспорт Затворнице:

– Надеюсь, и вы читаете по-французски, сударыня? Да-да, это русский паспорт, и сам я русский и говорил я с этим господином на чистейшем русском языке, которого он отчего-то не понимает…

– Вздор, вздор! – «полковник» бросил на свою спутницу взгляд, в который постарался вложить максимум убедительности, как и в тон. – Ах, вот как… Русский… Молодой человек, вы, наверное, далеки от высшего света? Ну, разумеется, иначе вы знали бы что в семьях моего уровня детей учат исключительно на французском, так издавна принято…

– Было когда-то принято, не спорю, – сказал Бестужев. – Очень-очень давно… Вы хотите сказать, что, не зная русского, служите в армии, и отдаете приказы солдатам на французском? Как же они вас понимают? Или они тоже поголовно представители знатнейших родов, родному языку не обученные? Может быть, вы объясните еще, почему вы именуете себя полковником, однако носите на эполетах звездочки поручика?

Молодой Кавердейл издал откровенный возглас удивления.

– Вот именно, юноша, – сказал Бестужев. – Этот господин и не русский, и не офицер. Что касается его наград…

Он подошел вплотную и, небрежно касаясь пальцем ленточек орденов и медалей, заговорил, обрисовывая истинное положение дел. Объяснял, почему на груди русского офицера просто-напросто не может оказаться таких медалей, а также двух орденов одной и той же степени. «Полковник» уже не пытался что-либо возразить, он сидел с застывшим лицом, глаза лихорадочно бегали, но на ум, сразу видно, не приходило никаких спасительных отговорок – да и откуда им взяться? Молодой Кавердейл сиял, как новенький полтинник, Затворница слушала прямо-таки с ужасом, и Бестужев старался на нее не смотреть…

– Имеете что-нибудь возразить, сударь? – спросил он, закончив краткую лекцию. – Любопытно будет послушать…

– Черт знает что… – пробормотал «полковник», избегая смотреть на свою даму.

– Простите, – сказал Бестужев. – Вы неправильно обрисовали ситуацию… Ничего подобного. Точные знания, не более того… Где вы стибрили мундир? У старьевщика купили, или в театре? Соблаговолите вновь обратить внимание на мой паспорт… Как видите, там написано, что я состою на службе в Министерстве юстиции. То есть отношусь к департаменту, с которым вы наверняка уже общались в худшие для вас времена… Вы идиот! – бросил он резко, напористо. – Прежде чем рядиться русским гвардейским офицером, следовало бы предварительно поинтересоваться, сколько лет сибирской каторги по законам Российской империи полагается человеку, самозванно присвоившему себе звание гвардейского офицера, а также российские ордена, на которые у вас нет права… Могу вас заверить, немало…

  39