Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
42 
А вот люди сегодняшнего дня выбрались из канала не по ступеням. Выбрались, подтягиваясь за верхнюю кромку, уже в самом лесу.
– Придется объявлять еще один привал. Заодно и перекусим… Надо проложить курс с учетом вновь открывшихся обстоятельств. По лесам. Чертовски не нравится мне эта летающая хренотень, – сказал Сварог и скинул ругталь посередь уютной полянки неподалеку от канала.
– А почему не нравится? – спросил Пэвер. – Вроде бы никаких оснований к тому. Всего лишь пролетело что-то мимо…
– Не знаю, генерал, но вот хоть ты тресни, не нравится. И по полям я отряд не поведу… Вы верите в солдатские инстинкты?
– Еще бы, – фыркнул суб-генерал и деловито принялся пучком травы очищать шпагу от влаги. – Коли именно они вывели меня из ущелья Гольмогор, а я с их помощью вывел и свой батальон. Причем без единой потери, если не считать рядового Шопри, налопавшегося сучьей ягоды. Славный поход был, я вам скажу…
Тем временем Олес, раскинувшись на траве в позе отдыхающего патриция, рассказывал Кане о Старом Городе.
– Потомок Древних? – задумчиво протянула островитянка, глядя на князя, мягко говоря, заинтересованно. – Я должна была догадаться…
Громко хрустнула ветка под ногой Чубы. Женщина-оборотень стала преображаться, но на полпути передумала и вновь вернулась к человечьему облику.
– Да, мне уже говорили, что я потомок какой-то исчезнувшей расы, – небрежно бросил князь, довольный тем, что его ревнуют.
– Мы, дамурги, убеждены, что Древние ушли за Звезды, – сказала Кана, то ли не заметившая, то ли сделавшая вид, что не замечает опасности заполучить недруга в лице человека-волка. – Их цель – вернуться, когда они будут готовы обуздать землю, прекратить приходы Тьмы и, соединив Атар и Граматар, воссоздать тот большой континент, что был изначально…
– Сказки, – буркнул Пэвер. – Никакого единого континента не было, были всего лишь…
– Ша! – шепотом рявкнул Сварог.
Кто-то ломился сквозь заросли. Все вскочили на ноги. Сварог выхватил шаур, Чуба мигом обернулась в волка. Отряд разошелся в стороны, готовясь встретить неприятеля по всей науке… Что-то крупное и массивное продиралось сквозь лес, судя по звукам – особо не разбирая дороги. Ох, лишь бы оно не торопилось попировать человечинкой…
Наконец с треском, грохоча копытами, как кастаньетами, на поляну вылетел лось. Взмыленный, перепуганный. Провел шалым взглядом по компании двуногах тварей, развернулся, перебежав поляну, вломился в заросли и напролом помчался прочь.
– Тьфу ты! – сплюнул Пэвер, откладывая шпагу. – Небось какая-нибудь акула спугнула…
– Птиц не слышно, – заметила Чуба. – Они не улетели – они попрятались…
Так же непонятно птицы вели себя и дальше. Будто над ними, не переставая, кружил выбирающий жертву коршун. Но ничего угрожающего ни Сварог, ни его чувство опасности в пределах видимости пока не отмечали. Чуба, правда, утверждала, что нечисть в округе имеется, но ее немного. Применяя к нечисти канцелярский язык, она наличествует в допустимой концентрации…
Может быть, предположила Чуба, все дело в тарках – из-за них и приутихла напуганная пернатая братия.
Их давно уже сопровождали, «подхватив» у поляны возле канала, эти самые тарки – нечто вроде полувампиров со слабыми зачатками разума. Чуба рыкнула на них пару раз, отогнала подальше, но они не отстали, шлепали сзади, на что-то надеясь – например, может, кто-то отстанет, кого-то раненого бросят товарищи, кто-то теплокровный и вкусненький, разругавшись с друзьями, продолжит путь в одиночку…
И на одном из плановых привалов они увидели этих самых тарков. Семья (Чуба сказала, что тарки живут не стаями, а семьями) количеством в семь голов расселась в сторонке на открытом месте, посреди лесной лужайки. С поваленного дерева, под которым расположился Сварог энд компани, открывался прекрасный вид на любителей полакомиться человеческой кровушкой. Быть может, тарки специально так и устроились, зачатками разума уповая на то, что их вид посеет страх в теплокровных созданиях и из этого что-нибудь да выгорит. Однако видок полувампирской семьи пробуждал лишь жалость и сострадание.
Самый крупный из семейки – не иначе, вожак и предводитель – ростом не превышал немецкую овчарку. Морды гиен с торчащими изо рта клыками, тонкие шеи, впалые животы, выпирающие ребра – вот вам и весь тарк. Перемещались они смешно: переваливались на задних кенгуриных лапах, потом опирались о землю или, вернее сказать, заваливались вперед на короткие передние лапы, заканчивающиеся вполне человеческими, но детского размера ладонями, отталкивались ими, выпрямлялись и снова переваливались. Выходило неуклюже и медленно. Ясно, что охотники из них были никакие. Потому и грызли они на своем нелюдском привале какие-то старые кости. Или, может быть, наоборот? Зачатками разума они рассчитывали как раз таки пробудить в людях не страх, а жалость, переходящую в донорскую помощь?
42 
