Последние отзывы

  175  

Я доверяю не им, я доверяю американцам. Потому что в действительности эти люди – боевики, конечно же. Но с юридиче-ской точки зрения и с точки зрения прав человека, конечно же, появляются некоторые вопросы.

Относительно вопроса о похищении людей и участии в этом российских спецслужб – в этом для меня нет ничего нового. Все предельно ясно. У российских спецслужб нет необходимости похищать людей. Мы сохраняем контроль над этой территорией.

У нас есть возможность задержать любого, у нас есть возможность допросить любого, если нам потребуется, и завести уголовное дело.

Относительно похищений, их значения в Чечне: это часть культуры определенных людей на Кавказе – как ни печально это звучит, но это факт. В прошлом 99 людей открыто были проданы на рынке. По нашим оценкам, около 2 тысяч человек были куплены или проданы. Чеченцы сами признают, что в прошлом никогда не было такого, чтобы чеченцы похищали чеченцев. Определенные группы людей – их не много, но все же они есть, – совершают преступления, надев камуфляж, и очень сложно установить, кто они – федеральные силы, местные правоохранительные службы или просто какие-то бандиты.

Несмотря на то, что происходящее в Чечне вызывает сложное отношение, мы возбуждаем судебные дела в отношении некоторых российских военнослужащих. И мы доводим их до конца. Бывают исключительные судебные процессы, скажем, дело полковника Юрия Буданова. Расследование длилось почти два года, было приостановлено, он был оправдан, были приговоры, Генеральная прокуратура снова и снова подавала на апелляцию, возобновляла дело и проводила новые слушания. И в итоге он был осужден.

Но я уже говорил о том, как сложно, когда проводятся военные операции, следовать ситуации – так же сложно, как сейчас в Ираке и как было и есть в Афганистане. Поэтому я не думаю, что было бы справедливо предъявлять к России высокие требования. Я не знаю ни одного примера, когда страны – я имею в виду не США, в Ираке и Афганистане участвуют многие другие страны (где, по вашему мнению, ситуация с гражданскими правами нормальная) – привлекали бы к ответственности, выносили бы приговор хоть одному военнослужащему. Я не знаю о таких примерах, а мы их приговариваем и количество приговоров уже превысило 100. Я не помню точную цифру, но были заведены новые дела.

Часть 2

Грегори Л. Уайт (Wall Street Journal): Давайте сменим тему. Арест Платона Лебедева этим летом и расследование деятельности ЮКОСа привели к росту сомнений среди российской деловой элиты и западных инвесторов в стабильности и крепости основ нового российского бизнеса и в надежности партнеров и отношений с политиками. Считаете ли вы эту озабоченность обоснованной, и что вы можете сделать, чтобы снять эти подозрения?

Владимир Путин: Вы знаете, я много раз говорил, что результаты приватизации в России пересматриваться не будут.

И моя позиция по этому вопросу не изменилась. Я могу повторить это снова. Что касается уголовного расследования в отношении ЮКОСа, это отдельный случай. Компания, конечно, большая. Но это не единственная компания в России. А что касается приватизации и всех других похожих процессов, позвольте мне повторить снова: пересмотра результатов приватизации не будет. Но если были нарушения закона и если Генеральная прокуратура заводит определенные дела, у меня нет законного права возражать.

Вы знаете, дело не столько в приватизации. На самом деле приватизация – это лишь небольшой компонент расследования. Но мы говорим о криминальной деятельности, участии в криминальных делах, даже покушениях и убийствах во время слияний компании. Как мы можем вмешиваться в работу Генеральной прокуратуры?

Я не думаю, что в настоящий момент правильно говорить, что обвинения против ЮКОСа справедливы. Это еще не доказано. Здесь, как и в любой другой стране, человек считается невиновным вплоть до вынесения судебного решения. Это верно и в отношении Лебедева, и в отношении кого-либо другого. Поэтому, когда расследование окончится (а я думаю, что оно почти окончено, Лебедев знакомится с материалами дела), тогда дело будет направлено в суд, и суд будет решать, виновен Лебедев или нет, и тогда мы сможем сказать, было ли возбуждение уголовного дела в отношении ЮКОСа справедливым или нет. И я не исключаю, что, может быть, они несправедливы. Но пусть обвинение доказывает свою позицию, а защита свою. От чего я пытаюсь предостеречь стороны, так это от политизации дела.

  175