Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
55 
– Робин Гуд, стало быть?
– Да как тебе сказать… – Он кивнул в сторону ствола. – А тебя это как, нисколечко не удивляет?
– Ну, не особенно, – призналась она. – Всякого насмотрелась. Но сердце мне подсказывает, что ты все же из интеллигентов произошел, а? Поднялся над своим классом, учено выражаясь?
– А что, плохо?
– Ну почему, – сказала Соня, щурясь. – Не в стаде же ходить, если вдруг выпала возможность, нужно ловить шанс…
– А ты-то кто? Если знаешь, что такое энтропия и не путаешь Эйнштейна с Юрием Никулиным…
– Я же говорю – отпрыск интеллигентов. Целых три курса кончила в универе.
– А что ж вот так…
– А что? – Она смотрела совершенно безмятежно. – Доучиться и, как папа с мамой, давить ломаный стул в институте за символическую денежку? Все равно, Родик, всех нас в этой жизни стебут, как проклятых, и какая разница, в фигуральном смысле или в прямом? Ты же тоже, я так понимаю, бросил прежние умственные забавы? И подался в черные робин гуды? Если уж такова се ля ви… – Она лихо подняла рюмку, но глаза все же были чуточку грустные. – Давай вздрогнем? А, на часы поглядываешь… Действительно, безобразие с моей стороны, разболталась… Этот обормот, Толик, мне успел радостно и весело наябедничать, что клиент попался из интеллигентов и с эскортом прежде шашней не имел… – Она встала, подошла к нему сзади и наклонилась к уху. – Выходит, ты у нас невинный в некотором роде? Ничего, это не больно и не страшно, и мама не узнает… – и звонко рассмеялась над ухом.
Родион сердито выпрямился, но, встретив ее абсолютно невинный взгляд, смешался. Нарочито громко ступая, подошел и задернул шторы – в комнате, правда, особенно темнее не стало, до захода солнца было еще далеко. Обернулся. Она уже успела снять джинсы и сидела на незастеленном диване, откинувшись назад, упираясь руками, черная футболка задралась, полоска тела меж ней и розовыми трусиками моментально подействовала на него должным образом, вышибая из головы комплексы и переживания. Направился к дивану, на ходу вытаскивая, прямо-таки вырывая рубашку из джинсов. Смешно, но и в самом деле волновался чуточку, словно в первый раз.
– Э нет, сэр, не спешите… – Она подняла руку, держа двумя пальцами яркий крохотный пакетик. – Давай я сама надену…
Рубашку он так и не снял. Наплевать, сойдет… Соня закрыла глаза. Уложив ее на диван и с мальчишеской поспешностью раздев окончательно, Родион потянулся было к ее губам, но вовремя опомнился, в последний момент отвел лицо, поцеловал в шею. Она коротко простонала, так возбуждающе и нежно, что Родион сам не заметил, как вошел в нее – при помощи умелых пальчиков.
…Она так и не открыла глаз, ни разу. Это было прекрасно – странствующие по его телу теплые ладони, жаркие стоны в ухо, быстрый дразнящий шепот: «О, какой ты… Быстрее, глубже…», поток тихих непристойностей, возбуждавший еще больше, то и дело прерывавшийся отчаянными вздохами и стонами. Когда ее палец, уверенно раздвинув ягодицы, вошел сзади, Родиону показалось, что внутри у него что-то беззвучно взорвалось, и он кончил яростно, взрывом, прижав девушку к жесткому дивану, зажав в зубах кожу над ключицей. Она распласталась под ним, бессильно раскинув руки, укусила под подбородком и замерла. Все было так великолепно, что он, не сдержавшись, зарычал по-звериному Поднялся над ней, упираясь руками, тело все еще содрогалось, опустошаясь. И расслабленно упал рядом, повернув ее на бок, не в силах из нее выйти, да и не желая того.
В чувство его привел настойчивый, длинный звонок в дверь.
– Пора… – раздался над ухом прерывистый шепот.
– К черту! – Он открыл глаза, чувствуя себя, как ребенок, у которого безжалостно отбирали новую великолепную игрушку. – Слушай, ему можно еще денег сунуть, да?
– Ну естественно, – сказала Соня. – На час, да?
– К черту, – повторил он. – До ночи, до утра…
– Э нет, не пойдет, – сказала Соня тихо. – Мне, знаешь ли, нужно дома отметиться, а то предки всю милицию на ноги поднимут… Не поверишь, всегда дома ночую, как порядочная девушка, такую себе смену выговорила… Часа на два, идет?
Звонок надрывался.
– Там в кухне деньги на столе, сунь ты ему, сколько следует, и пусть катится… – быстро сказал Родион, чувствуя самый натуральный страх при мысли, что она сейчас может уйти.
Соня мимолетно погладила его по щеке:
– Не переживай, Робин Гуд, сделаем в лучшем виде…
Она встала, не озаботившись хоть что-то на себя накинуть, скрылась в кухне и вскоре вышла с мятыми купюрами в руке, открыла дверь, тихо произнесла пару фраз, щелкнула замком. Вернувшись, присела рядом на диван, улыбнулась:
55 
