Глава 15. СТАРЫЙ СЛЕД

Белейко возвратился из Гловска на сутки позже срока командировки. Он выглядел уставшим, но довольным.

Пожав руку Дубравину, старший лейтенант молча с многозначительным видом положил на стол перед майором папку с бумагами.

Несколько листков в папке были ксерокопиями архивных документов, и Дубравин набросился на них, как истомленный жаждой путник на чудом найденный родник.

Читал он долго – уж больно непривычен был для его глаз старинный шрифт.

Наконец Дубравин откинулся на спинку стула и, прикрыв веки, задумался. Белейко с любопытством наблюдал за ним.

– Рассказывай, – наконец потребовал майор, повернувшись к старшему лейтенанту.

– В Гловске мне удалось разыскать двух старожилов, помнивших события семнадцатого года. Но от них я узнал не очень много полезного для нас. Пришлось ехать в областной центр – архив лет десять назад перевели туда. Надежд, конечно, у меня было мало… Но тут мне, прямо скажем, повезло. Как рассказали сотрудники архива, в первые дни войны, в начале августа сорок первого года, Гловск бомбила фашистская авиация, и бомба небольшого веса угодила прямо в здание архива, располагавшегося в купеческом особняке. Дом был разрушен, и его развалины простояли до сорок четвертого года, пока не начались восстановительные работы. Тут-то и оказалось, что под обломками стен покоились подвальные помещения, где хранились документы дореволюционные и времен гражданской войны. Среди них были и эти полицейские протоколы.

– Значит, Софья Леопольдовна, бабушка Ольховской, была в горничных у Сасс-Тисовской…

– Именно.

– Но каким образом у нее оказался подлинный “Магистр”? И кто его подменил?

– Загадка…

– И наконец, Капитон Мызгаев. Личность весьма примечательная, если судить по этим бумагам. Где он теперь? Жив ли?

– А ты не предполагаешь, что…

– Мызгаев в нашем городе, – подхватил майор. – Интересная мысль… Но это нам проверить недолго.

И Дубравин поднял телефонную трубку…

– Ну? – не терпелось Белейко.

Дубравин был взволнован; его глаза щурились, в глубине зрачков искрились веселые огоньки.

– Здесь он, Бронек, здесь! Но – жил.

– Не понял.

– Капитон Иванович Мызгаев помер осенью этого года.

– Родственники?…

– А вот это нам предстоит выяснить. И не только это.

– Моя задача?

– Подними всю документацию, которая касается Мызгаева, – сказал майор. – А я займусь родственниками…

Дубравин посмотрел на часы.

– Сегодня уже поздно, – сказал он с сожалением. – Есть другие дела. Но завтра мне нужно в обязательном порядке увидеться с Ольховской…

Утром следующего дня майор позвонил актрисе.

Она еще спала, и вряд ли его звонок доставил ей большое удовольствие.

Но своего раздражения Ольховская не высказала и любезно согласилась принять его немедленно.

А на подобную просьбу у Дубравина уже были основания: вчера ни он, ни Белейко времени зря не теряли.

Когда Дубравин зашел к Ольховской, глаза у актрисы были еще сонными, но кое-какой порядок в квартире она уже успела навести.

– Ариадна Эрнестовна, вы уж простите меня и за этот ранний визит, и за то, что я сейчас напомню вам не очень приятный момент вашей жизни…

Майор сделал виноватое лицо.

– Мне хотелось бы знать обстоятельства смерти вашей бабушки.

Ольховскую его вопрос не удивил. За время следствия она уже привыкла к неожиданным и необъяснимым, на ее взгляд, поворотам в беседах с Дубравиным.

Актриса рассказала.

Майор все записал на магнитную ленту портативного диктофона.

– Вы говорите, паралич… – задумчиво сказал Дубравин.

– Я до сих пор не могу понять, что за причина такой страшной и внезапной кончины. Бабушка, несмотря на весьма преклонный возраст, отличалась довольно неплохим здоровьем. И в тот вечер, провожая меня в театр, на премьеру спектакля, была веселая, бодрая, обещала помолиться за мой успех…

  49