73 
Откровенный разговор между басилевсом и Тихоном произошел только на четвертые сутки пребывания переводчика царя Фарнака в столице Окита. Все это время и тот, и другой не торопились раскрывать свои истинные намерения: басилевс с подкупающей искренностью восхищался успехами Тихона в дипломатии, ставивших его имя вровень с именами выдающихся государственных деятелей, эллинов по происхождению, и благодарил его за честь, оказанную ему посещением столицы племенного союза тавров, а переводчик до слез умилялся прекрасными видами горных вершин и ущелий родной стороны и с благоговением приносил жертвы богам тавров, сподобившим его своей милостью увидеть и проводить время с таким выдающимся властелином, как Окит…
Первым не выдержал этого словоблудия менее искушенный в дипломатических тонкостях басилевс тавров. Он приказал приготовить ужин в своем доме на двоих и, предусмотрительно удалив слуг и домочадцев, принялся прислуживать сам, подчеркивая этим, что предстоит весьма серьезный и доверительный обмен мнениями по поводу важных дел, о которых не должны знать посторонние. И оделся он в соответствии со своим саном. Если до этого басилевс запросто щеголял в старом кафтане, подпоясанном узким сыромятным ремешком, с прицепленным к нему простым ножом с широким лезвием, и узких кожаных шароварах, заправленных на скифский манер в мягкие сапожки с короткими голенищами, то теперь пурпурный кафтан подчеркивал снежную белизну рубашки тонкого полотна, шаровары из дорогого заморского шелка ниспадали на узкие остроносые башмаки, украшенные золотом и драгоценными камнями, внушительных размеров меч с кривым лезвием и золотой рукоятью был прикреплен к широкому поясу, окованному золотыми пластинами, а на плечи басилевс накинул черный короткий плащ с шитым золотом изображением Девы. Вина к ужину были поданы тоже приличествующие моменту – дорогие родосские и книдские, с густым и приятным ароматом, пьянящие и возбуждающие аппетит.
– Уважаемый Тихон, я могу быть с тобой откровенен? – спросил Окит переводчика после того, как они насытились.
– Великий басилевс откровенен со мной с первого дня пребывания у него в гостях, – мягко укорил его Тихон прозрачным намеком на слегка затянувшееся представление.
– Надеюсь, ты меня в этом извинишь, – правильно понял слова переводчика басилевс. – Я всегда был высокого мнения о твоих выдающихся способностях и всегда восхищался твоим умом и проницательностью.
– Я тоже преклоняюсь перед незаурядными качествами вождя тавров, – серьезно сказал Тихон, чувствуя, что на этот раз басилевс говорит совершенно искренне. – Поэтому мне хочется ответить откровенностью на откровенность. И, клянусь тебе Девой, я не оскверню свои уста ложью.
– Благодарю, – слегка наклонил голову басилевс. – Я тебе верю и не хочу утруждать себя дипломатическими уловками, как это принято у эллинов. Буду говорить прямо: мне нужна твоя помощь.
– Можешь располагать мною, великий басилевс, – просто ответил Тихон. – Если только это не касается нескольких дипломатических тайн, за какие я поручился своим словом.
– А разве есть такие тайны? – прищурив слегка раскосые черные глаза – наследство от отца, – спросил Окит.
– А разве у великого басилевса тавров не найдется хотя бы одной тайны, которую он утаит даже в самом откровенном разговоре со мной? – ответил Тихон вопросом на вопрос Окита.
– У меня? – удивился басилевс, стараясь сообразить, к чему клонит переводчик царя Фарнака.
– Думаю, что… вряд ли, – слегка поколебавшись, сказал он.
– Тогда не может ли мне ответить великий басилевс, – перешел в наступление Тихон, – что случилось с торговым караваном ольвийского купца Феокла? Их сопровождали биремы тавров прошлым летом.
Окит на какой-то миг растерялся. Он действительно высоко ценил своего соотечественника за его ум и проницательность, но чтобы тот мог разгадать самое сокровенное, такое ему и в голову не могло прийти: тщательно подобранные команды судов, отправившие на дно Понта Евксинского всех ольвиополитов, не отличались болтливостью, хорошо зная, что длинные языки басилевс рубит под корень.
– М-мда, – дернув черным усом, потер бритый подбородок Окит. – Я не смогу… тебе ответить на этот вопрос…
Красивое, чуть скуластое лицо Окита с прямым носом порозовело от внезапно нахлынувшего раздражения. Басилевсу (как и всем властелинам) не очень нравилось узнавать, что есть люди не менее умные и талантливые, чем он. Какое-то время собеседники молчали, погрузившись в раздумья. Окит пытался разобраться в своих чувствах к этому странному соотечественнику, не побоявшемуся сказать басилевсу правду в глаза, пусть и в завуалированном виде, правду, которая могла стоить ему жизни, и спрашивал себя, как теперь поступить со своим гостем. А Тихон, внутренне сжимаясь и ругая себя за непозволительную дерзость, все-таки был твердо убежден, что поступил правильно, заставив Окита в предложенной им же игре уважать партнера, чтобы в дальнейшем не попасть в зависимое положение.
73 
