Глава вторая

НАХОДКИ И ПОТЕРИ

— А не мог он все же достать саквояж? — Смолин не задавал вопрос, скорее уж рассуждал вслух.

— Давай рассмотрим его послелагерное бытие, — сказал Кот Ученый уверенно. — Освободился в конце пятьдесят четвертого, и через две недели, едва выправив документы и, надо полагать, хватив на радостях, объявился в Шантарске. Где не был с девятнадцатого года. Ну, почему в Шантарск — это понятно. Золото манит нас, золото вновь и вновь манит нас… В Шантарске его встретили…

— Ну, эту часть я помню, — кивнул Смолин. — Изучал матерьял… Героический комиссар гражданской, один из участников освобождения города, комбриг, к тому же безвинно пострадавший в годы культа личности… Квартира в обкомовском доме, прочие блага, в том числе и «москвичок», на всех торжественных сходняках речи толкал, по мероприятиям таскали… Не тужил, в общем.

— А бытом ты интересовался?

— Не успел.

— Ну, изволь. — Кот Ученый порылся в стоявшей у его ног сумке, извлек потрепанную книжечку в мягком переплете и раскрыл на отмеченном закладкой месте. — «Частенько грибники и туристы, проходившие по необжитым в те годы районам правобережья, видели старый «Москвич» товарища Вальде, ехавший над берегом Шантары. Видели не раз и самого комбрига, стоявшим на берегу и смотревшим, казалось, не на могучие воды Шантары, а куда-то в прошлое. Несомненно, он переносился мыслями в далекий девятнадцатый год, когда на этих берегах погибли его боевые…» В общем, товарищ Вальде до самой своей смерти в шестьдесят третьем болтался по-над берегом. Вы, правда, думаете, что он туда ездил погибших друзей поминать? Пару раз в неделю? Или вы не такие идеалисты?

— Сука, — сказал Шварц. — Он ведь прикидывал, как бы достать…

— Пожалуй, — кивнул Смолин.

Кот Ученый продолжал менторским тоном:

— А поскольку эта романтическая привычка у него осталась до самой смерти, логично будет предположить, что до броневика он так и не добрался. Иначе перестал бы туда шляться. Глубина там приличная, метров пятнадцать. Это в девятнадцатом, когда ему было двадцать девять, и рыбацкие навыки не сгладились, и здоровьишко было бычье. А к середине пятидесятых жизнь его изрядно пожевала, да и годочков хватало. Не рискнул, надо полагать, нырять без приспособлений. Ну а акваланг… Их в те годы советским людям в личном пользовании, в общем, иметь не запрещалось — но, с другой стороны, как-то они в магазинах не лежали. В столицах — очень может быть. Но уж никак не в Сибири. Не было тогда у советского сибирского человека такой социальной потребности — с аквалангом в воде бултыхаться. Излишней буржуазной роскошью попахивало…

  56