Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
29 
— И последний вариант, — сказал Смолин жестко. — Все обойдется. Все забудем… на определенных условиях. Ты, конечно, поначалу ломался, как школьница перед азербайджанцем: не хочу, не буду, сроду этого не делала…
— Дядя Вася! — вскрикнул Маевский. — Ты бы знал, как там прессовали…
Переглянувшись с Глыбой, Смолин искренне расхохотался.
— Да ну? — дурашливо воскликнул он. — Прессовали? Ужас какой! Знаю, милый, знаю не понаслышке… А у этого дядьки, — он кивнул на Глыбу, — судимостей и допросов и вовсе… Как блох на барбоске… Только отчего-то не скурвились…
— Да вы б знали…
— Брось, — поморщился Смолин. — Плавали — знаем… Ну конечно, мальчика из интеллигентной семьи, отроду не привлекавшегося, даже в армии не служившего, они колонули, как сухое полено… Пресс-хатой со злобными козлодерами пугали, ага? Живописно повествовали, как тяжко жить на зоне, где такого, как ты, моментально под нижние нары определят? Да ладно, избавь от подробностей, я прекрасно могу представить эту картинку…
— Ну а что мне было делать? — огрызнулся Маевский.
— Действительно, — сказал Смолин. — Ну что тут делать? Только лишь ссучиваться… Знаешь, в чем твоя беда? Ты ремесло себе выбрал не по зубам. Нормальный антиквар всегда должен быть психологически готов к тому, что его станут мотать, — и держаться соответственно. Гнут только тех, кто готов прогнуться, старая житейская истина…
— Д-дядя Вася! — чуть ли не рыдающим голосом воззвал Маевский. — Я же… они же… вынудили!
— Ясен пень, — сказал Смолин. — Не такая уж ты паскуда, чтобы добровольно в стукачи записываться… Ну и что? Что это меняет? Я ведь мог, не приведи господи, из-за тебя и всерьез сесть… Ты меня десять лет знаешь. Я добрый? Я гуманный? Я подлости прощаю?
— Мочить его, конечно, не стоит, — раздумчиво произнес Шварц. — А вот в СИЗО определить, чтоб его там опетушили — будет самое то. И моральное удовлетворение получим, и от стукача избавимся…
— Мужики…
— Мужики пашенку пашут, — хмуро сказал Смолин. — Ладно, слушай внимательно, козлина. Хочешь, чтобы я тебя простил? Хочешь, чтобы ничего как бы и не было? Ух ты, как закивал — голова вот-вот отвалится… Ну вот тебе приговор благородного сообщества. Жить нормально будешь, если станешь ходить по струночке. Киваем снова… Хватит, смотреть страшно. А ходить по струночке означает в том числе, что дяде Васе ты будешь исповедоваться, как не всякий попу согласится… Усек?
— Дядя Вася, да я…
— Не суетись, — сказал Смолин. — Значит, они тебя стращали, кололи и прессовали, пока ты не потек… Что ты им выложил, мурлин мурло без бюста?
— Ну это…
Смолин жестко усмехнулся:
— Другими словами, все, что знал про всех? Ага? Предположим, не так уж и много ты знал, однако за десять лет в бизнесе кое-чего да нахватался, по зернышку…
Он в темпе попытался прикинуть, что этот индивидуум мог слить: ну, в конце концов, ничего такого уж жуткого, так, мелочовка недоказуемая, в нашем деле сплошь и рядом если не пойман за руку сразу, то доказать уже ничего нельзя. Не смертельно. Подумаешь, еще пара бумажек в дела оперативного учета — а оно у Смолина и так, надо полагать, с кирпич толщиной.
— Вову Багдасаряна тоже ты сдал? — сумрачно спросил Смолин.
— Вот тут уж нет! Откуда бы я знал про его дела за Уралом? Мы же с ним особо не контачим, ну, покупал я пару раз у него рыжики…
«Не врет, — великодушно констатировал Смолин. — Багдасарян и в самом деле с этим шибздиком практически не водился. Кто-то другой должен был Вову заложить, гораздо более информированный… Как в анекдоте: и я знаю этого человека…»
— А ко мне, значит, особое внимание? — продолжал он.
— Ну не сказал бы… Просто он спит и видит, как бы кого-нибудь до суда довести…
— Летягин?
— А кто ж еще…
— Наполеоновские планы у человека… — хмыкнул Смолин. — Досуда, дотуда… И у тебя, значит, вредная инструкция: как только прослышишь нечто, дающее повод, докладывать со всем рвением?
— Ну…
— То есть — да? Чего шарахаешься? Бить не буду…
«Инструкция, значит, такая, — подумал Смолин, — учтем. Хорошая инструкция, если подумать, полезная…»
— Ладно, — сказал он почти мирно. — Живи себе дальше, дукат ты наш фирменный (Глыба, не сдержавшись, захохотал). Только… Ты человек где-то даже интеллигентный, если вспомнить папу с мамой, биографию и диплом. Книжки почитываешь. Следовательно, прекрасно должен помнить, что такое агент-двойник. Да?
29 
