131 
– Одевайся, – коротко бросил я турку. – Верни ему оружие, – приказал я Кей.
– Почему?!
– Отныне, – я обратился к Рашиду, проигнорировав крик души моей "половины", – он будет твоей главной проблемой. Решайте ее сами. Пусть не только у меня голова будет болеть по этому поводу.
– Да, но… – Египтянин хотел еще что-то сказать, но тут же захлопнул рот.
А что скажешь? Он и сам понимал сложность положения. Я не думаю, что руководителем группы арабы направили человека без году неделя в разведке.
– Тэшэккюр эдэрим[44]… – поблагодарил меня Азраил и понимающе улыбнулся.
– Извини… – Я испытующе буравил его взглядом. – Надеюсь, ты понимаешь.
– Понимаю, – охотно согласился турок.
– Радуешься, что остался жив?
– Еще бы…
– Радуйся, да не сильно. Когда-нибудь удача может помахать крылышками. Короче – если ты не тот, за кого тебя считают твои работодатели, я займусь тобой лично. Но тогда на быструю смерть не надейся.
– Учту. – Азраил был очень серьезен.
– А теперь прошу к столу. – Разложенные на бумажной скатерти припасы выглядели весьма соблазнительно, и я поневоле сглотнул слюну. – Заодно и обсудим наши дела…
Киллер
Дон Витторио выглядел так, как и должен выглядеть дон. Грузный, с явно выраженным брюшком, он сидел в кресле за огромным письменным столом, как ожившее изваяние благополучия и богатства. Большие черные глаза итальянца блестели маслянисто и холодно. Толстые пальцы, унизанные перстнями, и массивная золотая цепь на бычьей шее подчеркивали его типичность – таких ублюдков и на моей родине хватало; по-моему, они составляли какой-то отдельный генотип человечества и происходили не от обезьяны, как настаивал Дарвин, а от безмозглого мастодонта, готового сожрать и вытоптать все, что только встретится у него на пути.
Вилла, где жил дон Витторио, впечатляла. Она напоминала американский ФортНокс, где янки хранят свой золотой запас: кирпичный забор высотой не менее четырех метров, разнообразные электронные штуковины, сторожевые псы, вооруженная охрана, на лужайке парка – вертолет, а в подземных гаражах, наверное, мини-танк. Нас встретили молча и доставили по назначению, а теперь позади стояли четыре лба под два метра ростом и шириной с тумбу для объявлений каждый. Их пустые глаза напоминали мне металлические пуговицы на ширинке хлопчатобумажных штанов моего детства.
– Доволен? – тихо и не без ехидства спросил меня Марио, когда нас ввели в приемную Большого Дона – так, оказывается, величали хозяина виллы в мафиозных кругах Марселя.
– Вполне, – ответил я безмятежно.
В самом деле, я был доволен; я уяснил главное, для чего мы голыми и безоружными полезли в логово льва – систему охраны виллы. Впрочем, здесь я явно переборщил – дон Витторио больше смахивал не на "царя зверей", а на перекормленного грифа-падальщика.
Большой Дон молча изучал нас минуты две с таким видом, будто мы были мерзкие насекомые, нечаянно попавшие на его письменный стол. Мы тоже молчали – из вежливости.
Похоже, Марио его не впечатлил, и он перенес все свое внимание на меня. И тут я впервые увидел, что ледяное безразличие и высокомерие в его глазах сменились сначала удивлением, а затем чем-то похожим на глубоко спрятанное опасение. Рыбак рыбака видит издалека – так, кажется, гласит народная мудрость. Мне уже было известно, что дон Витторио начинал как киллер сицилианской мафии.
– Мне звонил дон Фернандо… – буднично и тихо начал хозяин виллы, закончив смотрины. – У вас проблемы? Я готов помочь… конечно, в пределах моих возможностей. – В его голосе зазвучала снисходительность – он, видимо, полагал, что возможности организации, которую он возглавлял, безграничны.
– Мы заранее вас благодарим, дон Витторио, – коротко склонил голову Марио.
Он играл превосходно. Как же – мелкие сошки пришли на поклон к великому человеку. Я скосил глаза на застывших, словно вынутые из саркофага египетские мумии, телохранителей Большого Дона и непроизвольно ухмыльнулся – несмотря на их внушительные кондиции, мне ничего не стоило на самом деле превратить их в безмолвных и бесчувственных чурбанов (какими они в общемто и являлись, сами не подозревая об этом), притом на всю оставшуюся жизнь.
Как ни мимолетна была моя гримаса, дон Витторио успел ее заметить. В его совиных круглых глазах вдруг мелькнули искорки страха, но тут же исчезли, уступив место злобной настороженности.
131 
