Сон третий

Какое-то грустное освещение. Осенние сумерки. Кабинет в контрразведке в Севастополе. Одно окно, письменный стол, диван. В углу на столике множество газет. Шкаф. Портьеры. Т и х и й сидит за письменным столом в штатском платье. Дверь открывается, и Г у р и н впускает Г о л у б к о ва.

Г у р и н. Сюда... (Скрывается.)

Т и х и й. Садитесь, пожалуйста.

Г о л у б к о в (он в пальто, в руках шляпа). Благодарю вас. (Садится.)

Т и х и й. Вы, по-видимому, интеллигентный человек?

Голубков робко кашлянул.

И я уверен, вы понимаете, насколько нам, а следовательно, и командованию важно знать правду. О контрразведке красные распространяют гадкие слухи. На самом же деле это учреждение исполняет труднейшую и совершенно чистую работу по охране государства от большевиков. Согласны ли вы с этим?

Г о л у б к о в. Я, видите ли...

Т и х и й. Вы меня боитесь?

Г о л у б к о в. Да.

Т и х и й. Но почему же? Разве вам причинили какое-нибудь зло, пока везли сюда, в Севастополь?

Г о л у б к о в. О нет, нет, этого я не могу сказать!

Т и х и й. Курите, пожалуйста. (Предлагает папиросы.)

Г о л у б к о в. Я не курю, благодарю вас. Умоляю вас, скажите, что с ней?

Т и х и й. Кто вас интересует?

Г о л у б к о в. Она... Серафима Владимировна, арестованная вместе со мной. Клянусь, что это просто нелепая история! У нее припадок был, она тяжело больна!

Т и х и й. Вы волнуетесь, успокойтесь. О ней я вам скажу несколько позже.

Молчание.

Ну, довольно разыгрывать из себя приват-доцента! Мне надоела эта комедия! Мерзавец! Перед кем сидишь? Встать смирно! Руки по швам!

Г о л у б к о в (подымаясь). Боже мой!

Т и х и й. Слушай, как твоя настоящая фамилия?

Г о л у б к о в. Я поражен... моя настоящая фамилия Голубков!

Т и х и й (вынимает револьвер, целится в Голубкова. Тот закрывает лицо руками). Ты понимаешь ли, что ты в моих руках? Никто не придет тебе на помощь! Ты понял?

Г о л у б к о в. Понял.

Т и х и й. Итак, условимся: ты будешь говорить чистую правду. Смотри сюда. Если ты начнешь лгать, я включу эту иглу (включает иглу, которая, нагреваясь от электричества, начинает светить) и коснусь ею тебя. (Тушит иглу.)

Г о л у б к о в. Клянусь, что я действительно...

Т и х и й. Молчать! Отвечать только на вопросы. (Прячет револьвер, берет перо, говорит скучающим голосом.) Садитесь, пожалуйста. Ваше имя, отчество и фамилия?

Г о л у б к о в. Сергей Павлович Голубков.

Т и х и й (пишет, скучно). Где проживаете постоянно?

Г о л у б к о в. В Петрограде.

Т и х и й. Зачем вы прибыли в расположение белых из Советской России?

Г о л у б к о в. Я давно уже стремился в Крым, потому что в Петрограде такие условия жизни, при которых я работать не могу. И в поезде познакомился с Серафимой Владимировной, которая тоже бежала сюда, и поехал с ней к белым.

Т и х и й. Зачем же приехала к белым именующая себя Серафимой Корзухиной?

Г о л у б к о в. Я твердо... я знаю, что она действительно Серафима Корзухина!

Т и х и й. Корзухин при вас на станции сказал, что это ложь.

Г о л у б к о в. Клянусь, что он солгал!

Т и х и й. Зачем же ему лгать?

Г о л у б к о в. Он испугался, он понял, что ему угрожает какая-то опасность.

Тихий кладет перо, пододвигает руку к игле.

Что вы делаете? Я говорю правду!

Т и х и й. У вас расстроены нервы, господин Голубков. Я записываю ваши показания, как вы видите, и ничего больше не делаю. Давно она состоит в коммунистической партии?

Г о л у б к о в. Этого не может быть!

Т и х и й. Так. (Пододвигает Голубкову лист бумаги, дает ему перо.) Пишите все, что сейчас показали, я буду вам диктовать, так вам будет легче. Предупреждаю вас, что если вы остановитесь, я коснусь вас иглой. Если не будете останавливаться, ничего не бойтесь, вам ничего не угрожает. (Зажигает иглу, которая освещает бумагу, диктует.) «Я, нижеподписавшийся...

  10