Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
73 
Эрастыч полез в стол и выложил полоску твердого картона, к которой были прицеплены пять регалий. Хватило одного взгляда, чтобы мгновенно опознать свое, законное – именно эти награды, именно в этом порядке он сам на данную картонку и цеплял. Но из обычной пунктуальности Смолин все же взял в руки подборку, присмотрелся. «Савушка», то бишь сербский орден Святого Савы, был в свое время мастерски реставрирован Маэстро – но если хорошенько приглядываться, видно, что голубая эмаль в верхней части креста чуть отличается оттенком от «родной». Даже искусник Маэстро не всегда способен повторить в безукоризненной точности работу трудившихся сто лет назад мастеров, эмаль – самое слабое место современных фальсификаторов…
Орден святого Савы
Медаль Ушакова была под тем самым номером, удостоверение к ней (награда с документами всегда стоит дороже) и сейчас лежало у Смолина на квартире. По памятным признакам он легко узнал и две баварских военных медали середины позапрошлого века. А большую серебряную медаль за военные заслуги государя императора Франца-Иосифа опознать легко было с полувзгляда – потому что давным-давно, надо полагать, тогда же, в Первую мировую, обладатель глубоко выцарапал на ней свои инициалы (была такая ухарская привычка у юных императорских праворщиков, вроде нарисованных чернилами звездочек на погонах у белогвардейцев).
Медаль Ушакова
– И вот это…
Эрастыч положил на стол тяжелый пластиковый пакет, где в совершеннейшем беспорядке лежала целая груда медалей. Вот они-то Смолина интересовали во вторую очередь, поскольку были откровенной дешевкой, той самой чепурновской «обманкой», которую Дашка и ее сподвижники сняли со стены. Он только покопался в пакете двумя пальцами, следя, чтобы не уколоться заколками – да, это тоже из Кащеевой квартиры…
– Один человек припер?
– Ага, – сказал Демидов, доставая из папки стандартную квитанцию. – Некто Фетисов Михаил Николаевич, Кутеванова сорок один, семь. Хотел толкнуть сразу, но я-то помнил «общую тревогу», объяснил, что рисковать капиталами не согласен, только на реализацию могу взять…
– Он быстро согласился?
– В общем, да. Без особых проволочек. Ну, конечно, разочарован был несказанно, как все эти лохи, что полагают, будто им сейчас охапку денег выложат…
– Нервничал?
– Да не похоже… Ну, самую чуточку. На наркомана вроде бы не похож, и на шпану – тоже. Самый обычный сопляк…
– Патлы длинные – ботва под Джона Леннона, физиономия отмечена некоторым интеллектом, речь правильная… – уточнил Смолин, чтобы удостовериться.
– Он самый. Этакий Гарри Поттер, только без очочков. Культурный такой, явно не из слесарей-сантехников. Ты его знаешь?
– Встречались… – сказал Смолин сквозь зубы.
Все совпадало – и адрес, раздобытый Шварцем, и анкетные данные владельца машины, определенно приходившегося «Гарри Поттеру» папашей. С родителями живет сей интеллигентный молодой человек, папиной машиной пользуется…
Ситуация, как ее ни рассматривай, была несколько щекотливой. Обычного воришку из тех, что украдкой суют за пазуху что-нибудь красивое и смываются, как правило, изловивши, без затей, без гуманизма и привлечения родной рабоче-крестьянской милиции пинают, пока ноги не устанут. Против чего он сам не особенно и возмущается, понимая, что получает за дело…
Сейчас придется действовать тоньше. Коли уж волосатый открыто сдал награды в магазин по собственному паспорту, ничуть не считает себя преступившим закон криминальным элементом – следовательно, работать с ним придется несколько иначе. Еще и оттого, что Смолин, разумеется, в милицию с заявлением о покраже бежать и не подумал, а потому, с точки зрения закона, потерпевшим как бы и не является. И, главное, к Дашенькиной компании долго еще присматриваться, так что не следует пороть горячку, нужно придумать что-нибудь тонкое, можно бы выразиться, элегантное, дело не в том, чтобы вернуть украденное, здесь все сложнее…
– Какие будут пожелания? – спросил Эрастыч.
Смолин раздумывал недолго.
– Вот это, – он небрежно ткнул пальцем в пакет с перемешавшимися медалями, – можешь выставлять на продажу хоть сейчас. Это не мое… строго говоря, это вообще ничье, так что претензий предъявлять некому. А вот это, – он коснулся картонки, – пока что припрячь подальше, лады? Он телефон оставил? Ага, отлично. Когда я тебя попрошу, звякнешь ему, чтобы приходил за деньгами. С таким расчетом, разумеется, чтобы я сам здесь уже сидел…
73 
