Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
35 
Он замолчал, закурил и откинулся на спинку кресла, украдкой наблюдая за собеседницей. Ухмыльнулся про себя: вся эта безжалостно навешанная на розовые ушки лапша достигла цели, девочка сидела поникшая, растерянная, словно пыльным мешком ударенная…
– Честное слово, я не шучу, – сказал он грубовато, закрепляя первый успех. – Всё так и обстоит. Иногда людей и не находят вовсе, чтоб вы знали. Серьезный антиквариат – это бешеные деньги, а где бешеные деньги… Понимаете, а?
– А вы и в самом деле, кажется, не шутите, у вас лицо стало… такое…
«А как же, милая, – ухмыльнулся про себя Смолин. – В нашем веселом ремесле талант лицедея необходим, числится на втором месте после чутья … И не таким мозги пудрили успешно…»
– Так вот почему не бывает репортажей…
– А вы как думали, Инга? – сказал Смолин устало, тоном заботливого дядюшки. – Потому-то и не бывает… Помните, несколько лет назад в Москве подорвали шустрого мальчишечку по фамилии Холодов? Я вам, конечно, ничего не говорил, а вы ничего не слышали, только мыто знаем, что там было на самом деле, и какая лажа – официальная версия. Мальчишечка сдуру сунулся в секреты столичной торговли антиквариатом, и не нашлось рядом человека, чтобы предупредил, как я вас сейчас…
– Что, правда? – спросила она с самым убитым видом, уже, без сомнения, поверив.
– Да я бы вам столько мог порассказать… – произнес Смолин. – Вот только спокойно жить хочется, да и вам, наверное, тоже? Ну как, Инга, убедил я вас?
– Да, конечно, – сказала она, понурясь. – Спасибо… Что же получается, совсем нельзя писать? Ничего?
– Ну что вы! – жизнерадостно возразил Смолин, улыбаясь открыто и честно. – Главное, забудьте вы напрочь про оружие, драгоценные металлы, вообще про все дорогое. Антиквариат, знаете ли, бывает и вполне обыденным. Вот, посмотрите-ка налево… Это, да будет вам известно, отнюдь не корова…
Обернувшись к стене – все еще с растерянным, убитым, придавленным видом, – очаровашка принялась рассматривать висевший под потолком череп с могучими рогами. Спросила, чуточку ожив:
– А это кто?
– А это древний бизон, – сказал Смолин охотно. – Который десять тысяч лет назад разгуливал примерно на том самом месте, где мы сейчас с вами сидим. Сейчас я вам покажу еще и натуральный каменный топор первобытного человека, и кое-что еще… Хотите сотрудничать, Инга? Я вам многое могу рассказать и показать, могу даже взять на какую-нибудь сделку из неопасных, и репортаж вы сочините не один… Вот только взамен вы мне твердо пообещаете, что без моего предварительного просмотра ни строчки в народ не выпустите… Годится вам такое?
– Еще как! – воскликнула она, отходя. – Притом что не было ни единой публикации вот уж сколько лет… Я согласна, конечно…
– Мы работаем, бывает, и в ночь-полночь, – сказал Смолин. – Предположим, я вас поздним вечером соберусь куда-нибудь выдернуть… Муж против не будет?
– А я не замужем.
– Бывают еще и… варианты.
– Нет у меня сейчас… вариантов, – она глянула чуточку настороженно. – А вы, правда, серьезно? О сотрудничестве?
– Не совсем, – сказал Смолин, ухмыляясь. – Я ж потаенный педофил, я блондинок регулярно в фундамент замуровываю…
«А ведь выгорит, пожалуй, – подумал он, раскладывая на столе, всевозможные дешевенькие, но весьма эффектные мелочи вроде подстаканника с дореволюционными чекухами, старинных ключей и наконечников стрел. – Если не спешить, не спугнуть, не тащить сразу в койку – смотришь, и выгорит…»
– Вот, почитайте для начала, – сказал он, подавая девушке купчую. – Это и в самом деле интересно. Если что-то непонятно, спрашивайте, я объясню…
…Смолин запер паджерик ключом (терпеть не мог сигнализации с их вечным мяуканьем-вспышками, обходился «секретками»). Вылез из машины, неторопливо огляделся. Две хрущевки классического вида, справа и слева – два длинных ряда гаражей, выстроенных лет тридцать назад, а между гаражами спускается по обрыву к неширокой грязной Каче бетонная лестница с покосившимися сварными перилами, составленная из двух бетонных маршей тех же хрущевок. Знакомый райончик, не таивший вроде бы никаких сюрпризов, а вот поди ж ты…
Подойдя к верхней ступеньке лестницы, Смолин встал чуть в стороне, чтобы не мешать прохожим, посмотрел вниз. Кое-где трудами городских властей Кача была облагорожена достаточно красивыми набережными, фонарями и скамейками – но здесь она оставалась в первозданности: полоса медленной серой воды шириной метров пятнадцать с усыпанными всевозможным мусором берегами.
35 
