Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
15 
– Ты охренел, что ли, Боцман? Это ж авиапушка!
– Опознал, знаток! – хохотнул Федя. – Авиапушка с Мига, двадцать три миллиметра, действующая… В Кубарайке ликвидируют авиаполк, прапорá распродают все, что можно, вот я и прикупил за смешные деньги… Снарядов нету, не беспокойся, я ж не дурак снаряды везти… Хотя он бы мне, хомяк долбаный, и снарядов продал целый грузовик… Ты, говорит, Федор, на чечена никак не похож, вот я и не опасаюсь нисколечко, что ты оружие с боеприпасом на дурное дело пустишь… Серьезно, может, кому и снаряды нужны?
Смолин матерился, по-прежнему восседая на корточках в неудобной позе. Потом, чуть остынув, спросил уныло:
– Как же ты ее довез, чадушко бесшабашное? Сюда от вас полторы сотни километров, да от Кубарайки до вас еще сотня…
– А вот так и довез. Открыто. Гиббоны, промежду прочим, в кузов заглядывали четырежды. Только эта дрына у них ничуть не ассоциируется с понятием «пушка»… Где б они авиапушку могли видеть. Полкузова в железяках, запчасти для японского экскаватора… Они ж и японского экскаватора не видели отроду, не говоря уж про то, чтобы в нутро к нему лазить и детали знать наперечет… Берешь?
– Мать твою, – сказал Смолин, выпрямляясь в полумраке. – Ну ладно, если тебя до сих пор не повязали, значит, сошло с рук… Но если б тебя пасли и тормознули сразу возле аэродрома… Сколько б ты огреб на свой хребет, соображаешь?
– Не ссы, Вася, прорвались ведь… Обошлось. Твоего риска не было ни капли, только мой, а мне всегда везет… Берешь? Опять-таки за штуку баксов уступлю, не буду врать, что оно мне досталось особенно уж дорого…
Крутя головой и все еще доругиваясь про себя, Смолин в то же время уже начал прикидывать расклад. Продать, как уже неоднократно отмечалось, можно все – не сегодня, так завтра. Хозяева расплодившихся вокруг Шантарска шикарных коттеджей одержимы самыми разными причудами: один старательно скупает и расставляет во дворе старые плуги, тележные колеса и бороны, другой, точно известно, выложил нехилую сумму за списанный бронетранспортер (покрасил, загнал в самую высокую точку усадьбы и частенько пиво хлещет, сидя на башенке), третий… Пожалуй, найдется рано или поздно охотник и на эту экзотику.
– Беру, – сказал он, поразмыслив. – Только давай-ка мы ее моментально засверлим как следует, и боек, само собой, и еще что-нибудь… Брезент есть?
– Откуда? Вон, кусок…
– Маловат…
– Не ссы, Васька, прорвемся… Замотай ствол, на конец как раз хватит, тут два шага с половиною…
Смолин старательно обмотал конец ствола невеликим куском брезента, и они принялись извлекать дуру на божий свет. Пушка, мать ее, была тяжеленная, кое-как взвалили на плечи, развернулись к черному ходу в магазин…
И в животе у Смолина что-то такое нехорошо завертелось винтом, полное впечатление, с противным металлическим хрустом. Похолодело в животе, словно на ящик с мороженым плюхнулся…
Метрах в пяти от них стояла машина вневедомственной охраны в характерной бело-синей раскраске, с изображением стилизованного глаза на передней дверце, с мигалкой, как водится. Двое сидевших внутри ореликов в бронежилетах и касках таращились прямо на них, не поймешь, с каким выражением и намерениями. Ноги буквально приросли к земле. Он подумал смятенно: никто пока все же не кидается на перехват, никто не хватает за шиворот, не орет ничего жуткого… Надо ж так глупо влететь, стоишь с тяжеленной дурой на плече, никак не прикинешься, что не имеешь к ней отношения…
– Семен! – браво рявкнул Боцман у него за спиной. – Чего встал? Волоки херовину, а то бригадир на маты изойдется…
Чуть опомнившись, взяв себя в руки, Смолин сделал первый шаг к двери, второй, третий… Никто на них так и не кинулся, стояла тишина. Чуть повернув голову, он увидел краем глаза, как из подъезда выскочил третий орелик, тоже в каске и жилетке, с АКСУ на плече – и мотор машины моментально завелся. А там за ними захлопнулась дверь, и никто не бросился следом, никто не встретил в кабинете…
По спине стекало добрых пол-литра пота.
– Пронесло… – фыркнул он, осторожно опуская на пол свой конец ноши.
– Ага, меня тоже…
Сдавленным голосом Смолин сказал:
– Я с тебя, бля, процент сниму за этакие фокусы… Запорешь всех когда-нибудь своими выходками…
– Не боись, если запорюсь, так один. Уж отболтаюсь…
– Вашим бы хлебалом, бегемотик, да медок из бочки наворачивать… – зло сказал Смолин.
15 
