очень нудно 
3 
– Видишь, как я прав, старлей, – наклонившись, Кацуба достал из кармашка рюкзака сигареты. – В кои-то веки выдалось свободное время, так почему же не отдохнуть как следует? По-нашему, по-бразильски? Поймать простого русского окунька, сварганить из него ушицу, закусить ею простую русскую водку. Давай разливай, старлей, – Кацуба показал на бутылку шведского «Абсолюта». – Ничего не попишешь, традиция. Хошь не хошь, а пей! Какая же иначе тогда у нас с тобой рыбалка будет? И поглядывай на поплавок, старлей. Не забывай, зачем мы здесь на самом деле. На самом деле, япона мать, мы рыбу ловим.
Хлопнули по первой из пластиковых стаканчиков, задымили.
– Хорошо сидим… – сказал Кацуба, по-кошачьи щурясь. – Эх, плюнул бы на все, ушел на пенсию, вот так и сидел бы целыми днями, а потом приходил домушки и засыпал перед телевизором, вытянув ноги в стоптанных тапках… Вот оно, счастье-то, да? А чего, спроси, мне мешает так зажить? И я тебе отвечу. Беспокойство натуры мешает, старлей, оно, проклятое… А как у тебя с беспокойством натуры, кстати?
– А хрен его знает, – поразмыслив, сказал Алексей чистую правду.
В общем-то, Карташ прекрасно понимал, что генерал-майор, чем-то неуловимо похожий на кота, играет с ним сейчас, словно с мышкой. Однако тут уж деваться некуда: как говорится, попала собака в колесо, пищи, но бежи.
– А ты ответь, как думаешь, – сказал Кацуба. – Думаешь же ты сейчас, соколик, как пить дать, о том, с каких это щей цельный генерал-майор отправился рыбачить со старлеем, который вдобавок то ли бывший кадровый офицер, то ли еще действующий, пес его разберет. Дескать, как такие чудеса понимать и как на них реагировать? Или возгордиться: во, де, как меня ценят, во какой я ценный фрукт! Или все же испужаться, а ну как столь ответственный товарищ прибыл сюда решать непростой вопрос: списать ли беспокойного авантюриста-вэвэшника в расход или все же взять его в работу?
Карташ помолчал, а потом, тщательно взвешивая слова, сказал:
– Почему-то ситуация видится мне более простой. Некому генерал-майору поручено руководство некой операцией. И ему нужны исполнители. Возможно, ему нужны как раз люди, не засвеченные в связях с вашим… э-э… ведомством. Ну, а так как генерал-майор привык все сполнять самотужки и человек он в высшей степени острожный и недоверчивый, то он отправился лично прощупать одного из кандидатов – на предмет подходит ли тот к делу. К тому же, посылать кого-то из подчиненных – значит расширять круг посвященных, что всегда нежелательно…
– Ишь ты какой догадливый сукин сын выискался, – с непонятной интонацией произнес Кацуба, не по-рыбацки бросив окурок в воду. – Все-то он знает, до всего своим умом доходит, комбинации хитрожопые, понимаешь, строит. Достроился уже! Джеймс Бонд недоделанный, «жентельмен удачи», блин! За твои проказы тебя, по-хорошему, следовало бы плетьми драть на конюшне, покуда кости сквозь мясо не забелеют. И ежели выживешь после этого, только тогда с тобой можно иметь дело… Наливай, давай, по второй, чего сидишь-жмешься, как семиклассница в первый раз у гинеколога, как призывник на медкомиссии! Ах ты, мать твою, чуть не прозевал тут с тобой…
Кацуба схватил удилище, резко подсек, но рыбина сорвалась с крючка, ослепительно сверкнула на солнце чешуей и шлепнулась обратно в свою водную стихию.
– Не везет мне в рыбалке, – вздохнул Кацуба. – Наверное, повезет в любви. Вот, кстати, о любви…
Он залпом осушил пластиковый стаканчик с «Абсолютом», аппетитно крякнул и чуть погодя вновь заговорил:
– Представь себе на мгновенье, старлей, что мне больше нечего делать, как только беспокоиться об устройстве твоей личной жизни. Я вот и беспокоюсь. Хочу ее, понимаешь, устроить. Для чего отправляю тебя в город трех революций, город, понимаешь, на Неве и Северную, етить ее, Венецию – гулять и развлекаться. Поедешь, вернее, полетишь, вместе со своей кралей-дролей. Причем шикарно загужуете там, я тебе скажу, аж завидки берут. Жить будете в гостинице, станете фланировать по Невскому, по Эрмитажам слоняться, по-над речкой Невой все той же гулять… И за что, спрашивается, кому-то такое счастье? Короче, вытащил ты счастливый билет с надписью медовая декада, поскольку эта лафа протянется аж десять дней. И попробуй после этого не женись на девушке, как честный человек, я те самолично все женилки пообрываю заместо ейных братьев и отцов… Что-нибудь имеешь возразить по существу, старлей?
– По существу, конечно, возразить нечего, – аккуратно сказал Карташ. – Однако хотелось бы увидеть картину маслом во всей, так сказать, полноте…
3 
