очень нудно 
8 
Однако с каждым шагом Сварога сияние становилось ярче, разлилось в полнеба, и он понял, что никакой это не город: источник света находился не на земле, а над ней. Может быть, второе солнце? Кто этот Хелльстад разберет, что тут у них происходит…
Пейзаж тоже начал изменяться. Скалы остались далеко за спиной, уступив место унылому однообразию степи, но на всей линии горизонта появились мелкие изломы, напоминающие далекие горные хребты. Он сделал еще несколько шагов… и встал как вкопанный.
Это не были горные хребты. Это вообще не было ничем, что Сварог когда-либо видел.
Изломы не были неподвижны. Нет, они не перемещались с места на место, они колыхались: пики сглаживались, становились впадинами, а провалы между ними вздувались горбом, сами превращаясь в возвышенности… Совсем как показания на экране осциллографа. Пики оплывают, провалы выгибаются, пики оплывают, провалы выгибаются – и так без конца, от края до края…
Оптический обман – единственное объяснение, пришедшее Сварогу в голову. Однако и на небе тоже творилось что-то невообразимое: освещенные ровным белым сиянием, там сновали туманные переливающиеся фигуры. То и дело они принимали вроде бы знакомые формы, во вспышках огоньков проявлялись вроде бы знакомые контуры, но в этом завораживающем клубящемся хороводе невозможно было ни на чем остановить взор, подумать секунду и сообразить наконец, что же это такое.
Перстень на пальце стал подозрительно горячим – гораздо горячее, нежели нагретый человеческим теплом. А спустя некоторое время Сварог почувствовал, что и все его тело начинает клубиться, переливаться и утекать куда-то.
А белое сияние росло, росло, росло…
Да, то вставало солнце.
Треугольное.
Когда светило целиком вылезло из-за сошедшего с ума горизонта, оказалось, что в самом его центре находится огромный человеческий глаз, пристально смотрящий прямо на Сварога. Стало светло как днем, но небеса по-прежнему оставались черными.
А потом все призрачные образы ринулись к треугольному «солнцу» – аккурат в центр великанского зрачка. Глаз поглотил их, моргнул и взорвался фонтаном разноцветных огней.
Никогда в жизни Сварог не бегал так быстро.
Он не знал, сколько прошло времени. Когда он наконец смог мыслить связно, то понял, что все еще жив и, кажется, пребывает в здравом уме.
По-прежнему стояла ночь – нормальная, темная, без идиотского мельтешения в небе. С горизонтом тоже все было в порядке. Сварог судорожно сглотнул и посмотрел на свои руки. Пальцы дрожали.
Его предупреждали, что Хелльстад ничуть не похож на обжитые земли, но чтоб такое…
Нет, разумеется, всему этому можно было найти рациональное объяснение. Например: в атмосфере Талара присутствуют ядовитые примеси, вызывающие галлюцинации (хотя до сих пор он не замечал сбоев в работе своего организма). Или: Хелльстад есть территория со своими, в корне отличными от повсеместных физическими законами (хотя он, даже учитывая магическую природу Хелльстада, и представить не мог существование треугольного солнца).
«Или», «или», «или» – тысячи «или»… И каждое разбивалось о свое «хотя».
Сварог бросил ломать голову над загадками, перевел дух и решительно повернул назад, спеша и поругивая себя за эту нервную спешку, добрался до развилки и двинулся другой дорогой, уже прекрасно понимая, что не успеет до темноты выйти к реке. Галлюцинация или нет, но Сварог почему-то был уверен, что мир вновь начнет закусывать удила, если он повернет назад, и вновь на небе взойдет треугольное солнце…
Темнота, как он и ждал, обернулась полным мраком совершенно неожиданно, будто упал великанский занавес. К этому времени Сварог шагал уже по редкому лесу, покрывавшему широкую долину, – лес, надо отметить, вел себя пристойно, деревья не трогались с места и не пытались ухватить ветвями за шиворот. У Сварога не хватало знаний, чтобы определить, отличается ли звездное небо над ним от того, которое можно увидеть за пределами Хелльстада, но не удивился бы, окажись, что так оно и есть. Мрак для него не представлял досадного препятствия – обучили видеть в темноте не хуже кошки, только заклятье пробубни, но поневоле вспоминалось, что во всяком лесу есть обитатели, с темнотой покидающие логова в рассуждении, чего бы пожрать…
Над горизонтом поднялся желтый серп Юпитера, стало гораздо светлее, все вокруг залили серебристые отсветы, а тени стали черными, густыми и четкими – но Сварог «кошачьего зрения» не отключал для пущей надежности. Временами мерещились быстрые тени, мелькавшие поодаль меж деревьев, – а может, и не мерещились.
8 
