очень нудно 
4 
Он поступил немудрено – махнул плеткой, подзывая проводника Дильдаша, а когда тот подъехал, спросил сухо, насквозь деловито:
– Это откуда здесь?
Проводник – надежный и проверенный, из батраков, с заслугами перед революцией и Красной армией – мялся. Помалкивал. Даже не пытался по своему всегдашнему обыкновению объявить загадочный полуразрушенный город «плохим местом», «яман». А меж тем у него было множество известных ему одному «яманов». В одном, дескать, никак нельзя оставаться на ночлег – иначе ночью припрется горный дух с железным лицом и вывернутыми назад ступнями, передушит всех, как цыплят. В другом вот уже лет пятьдесят бродит с самыми недобрыми к путникам намерениями душа зарезанного разбойниками купца. В третьем давным-давно закопали проклятый клад, и лучше там не задерживаться без особой нужды, проезжать побыстрее. И так далее – дэвы в развалинах заброшенного кишлака, огромные, с кошку, пауки-кровососы, девушки-оборотни…
Сейчас, однако, проводник угрюмо молчал, почесывая в затылке обеими пятернями сразу. Потом пожал плечами:
– Знать не знаю… В жизни не слышал ни про какой город. Посмотри, он совсем старый… Сам по себе помаленьку рассыпается. Если бы тут жили, про них обязательно бы знали старики. Или охотники. Старики и охотники все знают. А про такое никто ничего не знает… Люди отсюда очень давно ушли… или очень давно умерли. Так давно, что и памяти не осталось. Давно…
– Ерунда! – крикнул подъехавший к ним товарищ Аршак. – Не должно тут быть никакого города! Потому что здесь никогда не было ни единого государства. А большой город никогда не бывает сам по себе, понимаешь? Большой город означает – государство. Я помню, чему меня учили… По науке, здесь никаким городам не полагается быть. Государства здесь не было. Одни дикие горы…
Он был армянин, вспыльчивый и горячий. Кто-то говорил командиру, что товарищ Аршак в свое время и в самом деле был студентом в Петербурге, в каком-то крайне удачном заведении, пока его не сорвала с места революция. Сам командир, откровенно говоря, закончил лишь реальное училище и унтер-офицерские курсы. Однако реальное от гимназии отличалось лишь тем, что в реальном не преподавали древних языков, а вот историю учили по тем же учебникам, что и в гимназии. Он и сам понимал, что большие города – признак государства. И помнил с грехом пополам, что никаких государств тут и в самом деле не было.
Однако данный город был чертовски убедителен. И командир, ткнув плеткой в ту сторону, проворчал:
– Наука наукой… Это что, мираж?
– Вряд ли, – вынужден был признать товарищ Аршак. – На мираж ничуть не похоже. Но все равно, по науке не положено…
– А что, наука знает все на свете? – пожал плечами командир. – На худой конец, ради пущей надежности, можно проверить…
Он тряхнул плечом, ловко уронив карабин прямо себе в руки, приложился, уверенно выпустил три пули. Покосился на товарища Аршака. Тот с удрученным видом поцокал языком. Как и все остальные, он прекрасно видел – пули выбивали крошку из каменного быка, того, что справа.
– Командир! – прямо-таки взвыл проводник. – Ну зачем? А вдруг это плохое место? В таких местах как раз и поселяются те, которые…
– Ох, да хватит! – в сердцах сказал командир. – Снова не начинай… И без твоих яманов тошно.
А кто-то из бойцов протянул мечтательно:
– Говорят умные люди, что в таких вот местах кладов навалом…
Вот эта реплика командиру не понравилась вовсе уж категорически. Он хорошо знал своих людей – надежные были ребята – и вовсе не боялся, что дисциплина в одночасье рухнет, и красные конники, пренебрегши присягой, полезут искать клады. Просто-напросто такие вот реплики настраивают личный состав на отвлеченный лад, меж тем погоня силами мангруппы – дело серьезное и не терпящее отклонений от маршрута даже в мыслях…
А потому он непререкаемым тоном распорядился:
– За мной, рысью марш!
И первым направил коня к выходу из ущелья, явственно видневшемуся впереди.
Остальные, конечно же, двинулись следом, больше не оглядываясь на таинственный город.
…Джантая они так и не догнали, ускользнул, старый черт. Их, конечно, ругали, но подобное случалось в этих краях не впервые, и все обошлось, дальше ругани не продвинувшись. Возвращались они другой дорогой и города больше не видели. Командир о нем все же упомянул в рапорте – мимоходом, одной фразой. Несомненно, то же сделал по своей линии и товарищ Аршак. Этим дело и кончилось. Снедаемых научным любопытством ученых поблизости не обреталось, а специально писать в Академию наук никто не стал бы, хватало своих, более приземленных и насущных забот. Товарищ Аршак, правда, грозился потом, что, когда будет в Ленинграде, непременно зайдет к какому-то профессору и расскажет о загадочной находке, но вряд ли у него выдалось время. На фоне того, что творилось в стране, чекист не нашел бы времени ходить по профессорам. А в тридцать шестом, долетали слухи, товарищ Аршак оказался прикосновенным к правотроцкистскому блоку – и как сквозь землю провалился.
4 
