Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
16 
Познакомили меня с ним, посидели, употребили. Меня заранее предупредили, что у дедугана есть свои бзики и, когда он начнет возвеличивать свое боевое прошлое и своих коллег, а нас, нынешних, легонечко вышучивать, не следует ни обижаться, ни лезть в дискуссии. Зря предупреждали. Я и сам прекрасно знал за нашими седенькими ветеранами этот пунктик. Конфликт поколений своего рода, понимаете ли. Отцы и дети, так сказать. Любили они при всяком удобном случае почирикать, что нам, молодым, с нашей техникой и организацией все достается очень уж легко. А у них, мол, были исключительно три «н»: ноги, нюх, наган… Я привык. При некотором навыке и опыте можно все это грамотно свести на нет…
В общем, у нас с ним общение наладилось. Болтали о том о сем, а попозже, когда хорошо посидели и размякли, отчего-то зашел разговор о всякой чертовщине. И выяснилось, что никто из присутствующих ни с чем подобным сам не сталкивался – но почти все от кого-то заслуживающего доверия что-то такое слышали…
И разговор на эту тему затянулся настолько и приобрел такой накал, что наш дедок, изрядно клюкнув, откровенно повелся. Начал с многозначительных оговорочек, а потом он, не выдержав, уже открытым текстом выдал, что он нас, молодых, и тут обошел. Потому что сам видел в двадцать восьмом такое…
Привожу по памяти, как запомнилось. Его манера выражаться подзабылась, уж извините, но детали и смысл постараюсь передать точно, без всякой отсебятины.
«Гнали мы по тайге есаула Калашина. В двадцать восьмом. Собственно говоря, был он такой же есаул, как и я, – по достовернейшим сведениям, выше вахмистра он не поднялся ни в царских казаках, ни у Семенова. Нравилось ему, видите ли, есаулом именоваться. Совсем другой коленкор, ежели атаман – есаул. Ну, что-то в этом есть верное…
Вражина был тот еще. Умный, хитрый, осторожный. С тех самых пор, как семеновцев вышибли за границу, лазил из-за кордона по пять раз в год. С небольшой, хваткой бандочкой. Очень он был зол на Советскую власть, потому что потерял много. Много… Батька его имел и табуны, и торговлю с Китаем, и хар-рошие кубышки были прикопаны. За все за это батьку в свое время к стенке и поставили, что Калашину ангельской кротости не добавило…
Шесть лет не могли мы повязать эту паскуду. Шестерок перешлепали и взяли немеренно, и пару-другую, как бы это выразиться, атаманских штабистов, вот только сам ни в одну ловушку ни разу не влез, и своих к нему внедрить не удавалось. С Лубковым было попроще… слышали про Лубкова? То-то. Удалось втиснуть к нему надежного человека, и угостил он Лубкова из маузера, ради исторической точности – в спину, ну, да с бандитом все средства хороши…
Отдельные элементы, не изжившие поповские предрассудки, украдкой болтали, что этот самозваный есаул душу продал черту. В промен на неуловимость и удачу. И особенно эти шепотки распространились, когда с ним из-за кордона стала приходить какая-то баба. По-научному, любовница, а по-простому, по-мужицки – евонная блядь. О ней у нас были некоторые сведения, без точного описания внешности. Говорили, тоже казачка, из харбинских. И еще говорили, что она-то и есть колдовка, по-городскому – ведьма. Что якобы она Калашина с самим сатаной и свела, а дальше понятно – договор с подписью кровушкой и все прочее…
Красивая, молодая. Но – с-сука! Распоследняя сучня. Зверствовала не хуже мужиков. Причем, когда лютовала, мужиков не трогала, ей было в особенное удовольствие примучить девку. Бывало, они сельских комсомолок захватывали, учительницу, один раз к ним попала инструкторша из райкома… Какими мы их потом находили – это, милая моя молодая смена, разговор не для застолья плотно покушавших людей. Скажу только, что видывал я в жизни многое, а такого… Мстила, ага. Кого-то мы у нее прислонили к стеночке, близкую родню, и не одного человека. И она, изволите видеть, клятву давала о зверском мщении, чуть ли не на сабле и при большом стечении белоказачни. Атаманша, бля…
Ясно было, что баба отчаянная. Точно было известно, что валяет ее один Калашин, а остальные не смеют и облизнуться – убьет. Вот этой детали я лично верю вполне: такая убьет и не поморщится…
И однажды, хорошие мои, нам их укрытку сдали! Неважно, кто, почему и по каким мотивам. Сами знаете, сколько людей – столько и мотивов. Дело не в мотивах, а в результате…
Мы двинули в тайгу несколькими группами. И натакалась на ту избушку как раз наша. Пятеро нас было, было нас немало… Так в песне поется. Был у меня товарищ в транспортной чека на Украине, Еся Ляндрус, вот он эту песенку и пел постоянно. Одним словом, получилось по песенке. Пятеро нас было, было нас немало…
16 
