Последние отзывы

  182  

Оприветствовавшись с Губернатором и благодаря Г. Аргуелло за ласки семейства ею, чистосердечно изъяснился я им, что господа миссионеры звали меня от их имени, что, не зная, в каких святые отцы здесь отношениях, не рассудил я мешкать и, поставя всякий этикет ниже тех польз, которые привлекли меня в край сей, желал я нетерпеливо с начальником ознакомиться. Губернатор довольно хорошо говорил по-французски, он смешался и извинялся скоростью: миссионеров. Правда, говорил он, что хотел я иметь честь звать вас, но не смел, не предваря вас моим приездом, ибо хотя и все в Калифорнии подчинено мне, но правая нога моя, на которую едва приступал он, вышла у меня из повиновения и в сем-то недоумении моем миссионеры, пользовавшиеся уже благосклонностью вашею, взялись предварить вас, но вместо того комиссию мою исполнили они совсем иначе. В таком случае, сказал я, еще более благодарен я миссионерам, что они скорее нас сблизили. Открытый характер губернатора, взаимные во время стола вежливости и короткость моя в доме Аргуелло скоро родили в нас искреннее обращение. Приехавший с ним монтерейский комендант Дон Жозе Нурриега, один артиллерийский офицер и несколько кадет упреждали меня всякими вежливостями, и мы того же дня с главного частью калифорнийского начальства весьма коротко ознакомились. Я спросил у губернатора свидания по делам моим, он назначил на завтра, но я убедил его не отсрочивать, и так, того же вечера и занялись мы.

Не удивляйтесь, сказал я, моей нетерпеливости. Вы из писем моих, надеюсь, уже приметили, сколь время мне дорого. Объясняя ему о себе, продолжал я, что приход мой имеет предметом благо Американских областей, обеим державам принадлежащих, и, войдя в материю, дал ему почувствовать все недостатки Калифорнии и нужду наших селений, которые лишь взаимного торговлею отвращены быть могут, что ею единого утвердится навсегда союз между обоими Дворами дружбы, что колонии процветать будут и что берега наши, составляя взаимную между собою связь, всегда обеими Державами равно будут защищаемы и никто уже между ими водвориться не отважится. Далее объяснил я ему, что принадлежности Католического Величества в Новом Свете столь обширны, что нет возможности защищать их, что видя слабые силы их, рано или поздно будут они жертвою предприимчивости и что, может быть, война в Европе спасет их, что буде по давнему на россиян подозрению Двора их, мыслят они, что хотим мы сами в местах их водвориться, то уверяю его, что ежели б отдали они нам Калифорнию, то и тогда по дороговизне содержания ее не может она нам приносить тех польз, каких мы столько же, как и они сами, от взаимной торговли ожидать можем. Истребите фальшивую эту идею, говорил я ему, владения Монарха моего в севере заключают неисчерпаемые источники богатств в мягкой рухляди, которая по умножающейся в ней надобности и самой роскоши северных народов, никогда не позволит оставить мест, нас обогащающих, и которые по пространству их и веками обработаны быть не могут. Итак, положение России и собственные пользы ее должны удостоверить в том, что южные части Америки не нужны ей, ибо в противном случае, согласитесь вы, что столь сильная держава не пропустила бы видов своих, и вы нисколько не могли бы ей воспрепятствовать. Я искренно скажу вам, что нужен нам хлеб, который получать можем мы из Кантона, но как Калифорния к нам ближе и имеет в нем избытки, которых сбывать не может, то приехал я поговорить с вами, как начальником мест сих, уверяя, что можем мы предварительно постановить меры и послал на благорассмотрение и утверждение Дворов наших. Вот истинная причина приезда моего, и я покорнейше прошу вас решить скорее предложение мое, дабы не потерял я напрасно времени.

Губернатор слушал меня, как приметно мне было, с большим удовольствием. Мы предварены уже, сказал он, о доверенности к вам Монарха вашего в рассуждении Америки и столько же известны и о поручении вами всех видов торговых, а потому крайне приятно мне лично узнать вас, но мое положение совсем другое, и я по многим обстоятельствам столь скоро и решительно отвечать не могу вам, между тем, позвольте мне опросить вас, давно ли имеете вы из Европы письма? Десять месяцев, отвечал я и при этом солгал, ибо к счастию моему успел я до приезда его посредством миссионеров укомплектовать себя новейшими политическими сведениями. Знаете ли вы, сказал он, что у вас война с Пруссиею? Может быть, отвечал я, по причине покупки Померании. Но последние сведения мною из Европы за пять с половиною месяцев полученные, показывают, что не таковы уже искренние сношения России с Францией, а потому и с другими союзными с ней Державами? И то может быть, сказал я, но угрозы Европейских кабинетов не везде за наличную монету принимать должно. Вы согласитесь, что мы с вами теперь в таком отдаленном углу мира, что тогда сведаем о войне, когда может быть, в то же время и мир заключен будет. Правда, сказал он, но вы это слишком холодно принимаете! Люди, как мы, на все опасности себя посвятившие, не должны много уважать слухами. Я обращал его опять на прежний разговор, и он просил дать ему время помыслить до завтра, а между тем, с вежливостью сказал мне, что хотя он о характере моем не сомневается, но формалитет требует, чтоб доставил я ему бумаги, меня уполномочивающие, дабы представить об них Вице-Рою. Охотно, охотно, сказал я, и так мы завтрашнего утра займемся с вами посерьезнее.

  182