Глава 9

Музей искусств Юрики занимал целый квартал на Уэст-Клейтон-стрит. Великолепное здание викторианской эпохи стояло в окружении древних дубов, ронявших последние листья на холодном утреннем ветерке. Поскольку муниципальный бюджет урезали до минимума, горы листьев никто не убирал и толстое красно-желто-золотистое одеяло укрыло тротуары и двор музея.

Лили заплатила таксисту пять долларов, включая чаевые, потому что манжеты рубашки у парня были обтрепанными, а сам он, похоже, давно не ел досыта. Оставалось надеяться, что у нее хватит денег на входной билет.

Старый швейцар уведомил ее, что вход бесплатный, но любое пожертвование будет великодушно принято.

— Не от души?

— Как угодно. — Он расплылся в улыбке.

Ей не оставалось ничего, кроме как ответить такой же широкой улыбкой и попросить, чтобы он доложил мистеру Монку о ее приходе.

До сих пор она видела здесь картины только однажды, во время короткого визита, когда им еще не отвели специальное помещение, но прямо после свадьбы с Теннисоном. Тогда же она познакомилась с директором, мистером Мон-ком, поразившим ее напряженно-голодным взглядом необыкновенно красивых черных глаз, и двумя его сотрудниками, имевшими степень доктора философии. Когда она удивилась, они только плечами пожали и объяснили, что в престижных музеях нет мест, так что пришлось перебраться сюда. Но по крайней мере картины Эллиот придают этому заведению стиль и респектабельность.

Несмотря на то что музей был невелик, картинам Сары выделили отдельную комнату и все устроили по высшему разряду: белые стены, идеальное освещение, натертый дубовый паркет, мягкие скамьи в центре комнаты.

Лили долго стояла, медленно переводя взгляд от картины к картине. Она даже коснулась каждой, провела пальцем по раме. Эти шедевры занимали особое место в ее душе, тем более что бабушка позаботилась оставить Лили именно те, которые она больше всех любила. Особенно «Лебединую песню» — мягкие бледные переливы цветов, слегка приглушавших трагедию умирания. Лежавший со сложенными на груди руками посреди аккуратно прибранной постели старик, почти лысый и такой исхудавший, что кожа туго обтянула скулы, а под кожей чуть краснели кровеносные сосуды, блаженно улыбался и что-то пел молодой девушке, тоненькой, почти прозрачной, стоявшей подле кровати со склоненной набок головой.

При одном взгляде на эту сцену у Лили мурашки пошли по коже, а глаза предательски повлажнели.

Боже, как она любила эту картину! Да, разумеется, ей место в музее, но она принадлежит Лили, и только Лили.

В этот момент Лили решила, что хочет видеть картину каждый день, до самой последней минуты, чтобы она напоминала о бесконечной пульсации жизни с ее грустными завершениями, радостными начинаниями и счастливыми соединениями. Эта картина останется с ней, если только это возможно. Стоимость работ Сары до сих пор ошеломляла.

Она вытерла глаза.

— Это вы, миссис Фрейзер? О Боже, мы слышали об аварии. Говорили даже, что вы попали в больницу в тяжелом состоянии. Уже поправились? Так быстро? Выглядите немного бледной. Может, вам лучше сесть? Хотите стакан воды?

  34