Глава 17

В самый разгар выяснения отношений с Даниилом Александровичем и Аликом Владислав вдруг почувствовал себя смертельно усталым. Он еще несколько минут, равнодушно глядя в окно, выслушивал, может быть, в чем-то и справедливые упреки дяди в том, что он недостаточно внимания уделяет Алику, в том, что, по всей видимости, и к Нике был недостаточно внимателен, и совсем невнимателен к нему. Алик то пытался принять сторону дяди, то становился в полную оппозицию. Владислав повернулся к ним и усталым голосом сказал:

– Ладно, убедили. Я виноват! Что еще?

– Влад, никто не пытается тебя убедить в том, что ты виноват, – смягчился дядя.

– По-моему, только это вы сейчас вдвоем очень успешно и делали. А неделю назад это объяснила мне моя половина. Я вас выслушал и приму к сведению. Есть еще желание побазарить?

– Не обижайся, па. Никто не хотел тебя обидеть, – Алик исподлобья посмотрел на него.

– Я не обижаюсь. Я просто устал от шума. Я вообще устал.

– Что? – дядя растерялся.

– Дан, я говорю, что ох, и устал же я от вас всех. Все, я пошел курить.

Влад зашел в кабинет и вышел оттуда с пачкой сигарет, которую распечатывал на ходу. Что он достал из сейфа пистолет, никто не заметил. Алик и дядя так и не нашли, что ему ответить.

Владислав вышел на улицу. У ворот стояли Сергей, Гена и Саша и о чем-то разговаривали. Неожиданно Владиславу пришла в голову немного сумасшедшая идея, но это было, пожалуй, единственное, что могло его спасти.

– Санек, машина открыта? – спросил он у водителя, направляясь к своему служебному «мерседесу».

– Да, босс, – ответил Саша.

Владислав подошел к машине, еще раз оглянулся на ничего не подозревающих парней и сел за руль.

Дорога ровной серой лентой ложилась под колеса. Владислав достал сигарету и закурил. В кармане запищал сотовый телефон. Он сначала хотел ответить, но потом просто отключил его. До дачи он доехал довольно быстро, не попав по дороге в пробку и не встретив инспектора ГАИ.

Когда Влад остановился, уже начало смеркаться. Он закрыл машину, ключи, войдя в дом, бросил на столик в прихожей и пошел наверх, в спальню. Здесь он достал из шкафа вельветовую рубашку, светло-серый свитер, джинсы, кожаную куртку и переоделся. Пистолет он сунул во внутренний карман куртки, бумажник – в карман джинсов. Потом на секунду задумался и, достав из кармана пиджака сотовый телефон, сунул его в карман куртки. В прихожей он достал кроссовки и, обувшись, вышел из дома.

Сумерки сгустились, но дорогу Влад знал хорошо, к тому же взошла луна. Он спустился к реке и пошел по песку, почти у самой кромки воды. Неожиданно вспомнилась Ялта. Там они тоже ходили почти у самой кромки воды. Это воспоминание кольнуло, как игла. Он шел легко и быстро. Становилось прохладно. Минут за двадцать Влад дошел до подвесного моста и по играющим под ногами доскам перешел на остров, расположенный посредине реки. Это был довольно большой остров, заросший лесом и кустарником. Когда он, с трудом разбирая в потемках тропинку, вышел на другую сторону, то оказалось, что все же он сбился с пути. Чтобы перейти на другую сторону по точно такому же, как и первый, подвесному мосту, ему пришлось немного вернуться. На противоположном берегу тоже рос лес, но здесь тропа была широкая, и в призрачном лунном свете ее было хорошо видно. Еще через полчаса Владислав вышел к пансионату «Алмаз» какого-то там завода. Какого, он почему-то никогда не хотел читать. В первом домике, служившем сторожкой, горел свет. Владислав подошел и постучал в окно. Дверь открылась. На пороге появился коренастый, с виду не старый сторож.

  25