Последние отзывы

  99  

— Ну и жара! Тария, полей на меня из ведра, а то я пахну старым козлом, заснувшим в нечищеном свинарнике. Все самой делать приходится, все самой. Старейшины только кумыс пить умеют да добычу несуществующую делить. И этот бездельник блудливый весь день дрыхнет.

— Отстань, — сладко зевнул ведун, поняв, что речь идет о нем. — У меня намечается бурная ночь, нужно набраться сил.

— Если намекаешь на мое сладкое тело, теперь ароматное, как парное молоко юной козочки, — то хрен ты чего получишь, зажравшийся хряк. Я и так устала по самое не хочу.

— Не беспокойся, ты меня ничуть не интересуешь. Можешь спать спокойно, без слабого пола обойдусь.

Через мгновение на горле Олега сомкнулись влажные и холодные, как зимняя пиявка, пальцы.

— Нельзя ли без грубостей, драгоценная моя? — не шевельнулся Середин. — Скажи просто, что хочешь с нами. Я соглашусь.

— Что-то больно легко соглашаешься, милый. Наверняка есть какой-то подвох.

— Ты не поверишь, мои намерения чисты, как первый березовый сок. Просто для авантюры требуется стройная, утонченная, сногсшибательно красивая, умная, изящная…

— Не забудь про бездонные глаза и коралловые губы, — перебила Роксалана. — И про стан серны.

— Так ты согласна?

— На что?

— Повторить свой знаменитый подвиг: «Одним махом семерых убивахом»?

В этот вечер девушка впервые за все время их знакомства облачалась с непомерным тщанием и вниманием к деталям. Остроконечная шапочка с бисерной понизью, сшитая из четырех бархатных уголков разного цвета, большие сплошные височные кольца и серьги с гроздью речного жемчуга, холщовая рубаха со свободным рукавом и плотно застегнутыми обшлагами, замшевая жилеточка с застежкой на плече, красная от сплошной вышивки, черный шелковый платок с серебряной оборочкой от уха до уха, закрывающий низ лица, мягкие войлочные шаровары зеленоватого оттенка и шитые серебром, остроконечные тапочки.

— Ну, и как? — развела руками Роксалана. — На что похоже? Ни одна тряпка в размер не попадает.

— Грудь силиконовой кажется. — Олег постучал по соску, и спрятанный под кофточкой железный нагрудник отозвался коротким гулом. — А так ничего, терпеть можно. Если бы я не боялся, что ты меня укусишь, то сказал бы: убойная телка, в которую трудно не втрюхаться в первую же секунду.

— Бескультурный ты хам, Олежка, — отмахнулась девушка. — Мог бы говорить комплименты без сарказма. Ладно, горбатого могила исправит… Не бойся, это не пророчество. Пора?

Ведун приоткрыл полог юрты, выглянул наружу. Там уже давно стемнело. Лагерь кочевников тихонько шуршал от края и до края. Крепость булгар затихла еще два часа назад, однако вдоль стены горели факелы, в их свете иногда проявлялись фигуры медленно перемещающейся стражи.

— Саакым, вы здесь? — негромко окликнул Олег.

— Здесь, чародей.

— Поднимайте щиты. Мы выходим.

Спрятав Роксалану в середину группы, кочевники подняли над головами щиты и, бодрой трусцой пробежав до навеса, нырнули под защиту бревен, изрядно засыпанных за день камнями и обугленным хворостом. Замерли, переводя дух.

Десять молодых нукеров. Еще столько же держали тут оборону половину дня — с помощью воды и длинных палок. Итого: двадцать мечей. Больше не получалось. Если бы к небольшому навесу вдруг направилась полусотня с полным вооружением — стража наверняка бы забеспокоилась, подняла тревогу. А наряд «стеноломателей» из нескольких человек — дело привычное.

— Ну, ребята, — выдохнул ведун, протискиваясь к стене. — Вас мало, но вы лучшие. На вас вся надежда. Не подведите рода свои малодушием. И меня не подведите.

Он забрался в нишу, оставшуюся от первого большого валуна, лег на спину и сдвоенным ударом ног проломил ослабленную с утра кладку. Первым нырнул в проем, достал огниво, выбил несколько снопов искр, пытаясь сориентироваться в тусклом свете. Потом отодвинулся на середину, подал руку, поймал Роксалану за ладонь:

— Осторожнее, шуметь нельзя. Тихо! Вы слышите, бойцы? Заползаем тихо и осторожно. Милая, встань. Дай, взгляну на тебя еще раз.

— Никак, соскучился?

— За дело пекусь! — Олег снова высек несколько искр, оглядывая «старшую жену», потом проверил одежду на ощупь. — Вроде, все как надо. Сам бы влюбился, да о людях беспокоюсь. Вот держи…

Он поднял одну из ближних корзин, высыпал под ноги содержимое, подал девушке, потом вложил ей в ладонь шамшер. Поддавшись порыву, сдернул платок, крепко поцеловал в губы, закрепил обратно, вытянул меч, подступил к двери. Присел, выясняя, с какой стороны подпятники, где засов, отступил и одним решительным ударом прорубил дерево у самого косяка. Тихонько нажал. Створка поддалась.

  99