ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Возвращение пираньи

Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... >>>>>

Жажда золота

Неплохое приключение, сами персонажи и тема. Кровожадность отрицательного героя была страшноватая. Не понравились... >>>>>

Женщина на заказ

Мрачноватая книга..наверное, из-за таких ужасных смертей и ужасных людишек. Сюжет, вроде, и приключенческий,... >>>>>

Жестокий и нежный

Конечно, из области фантастики такие знакомства. Герои неплохие, но невозможно упрямые. Хоть, и читается легко,... >>>>>

Обрученная во сне

очень нудно >>>>>




  41  

— У нас еще целый час, чтобы поболтать.

Поболтать! Отвратительное слово. Но я промолчал: трудно что-либо возразить, если у тебя набит рот. Что самое мучительное, так это та нежность, с которой она говорила по телефону. Я-то в своем безумии вообразил, что некоторые интонации отныне принадлежат только мне.

— О чем ты думаешь, Максим?

— О тебе. О прошлой ночи.

Она отодвинула свой стул от стола и улыбнулась, глядя на меня сквозь растопыренные пальцы, как расшалившаяся девочка. Мы знакомы так давно, что она может позволить себе некоторые вещи. Я пытаюсь поймать ее взгляд за ладонями, пытаюсь найти в нем подтверждение тем словам, которые она шептала мне на ухо. Но она сдвигает пальцы, и теперь ее игра скрыта от меня. Если это игра. Я замечаю, что на руках у нее нет никаких украшений. Почему? Тут же, как идиот, я даю себе обещание подарить ей кольцо с рубином из моего следующего гонорара. Да, с рубином. Или с изумрудом? Из этой мысли рождается другая, еще более глупая: я должен жениться на ней.

— Максим, ты мне не сказал, как тебе понравился мой концерт? Знаешь, ведь вчера вечером был последний. Ну, скажи, как по-твоему, имею я право на шампанское?

— К сожалению, я пришел в самом конце.

— Ну и все-таки, какое у тебя впечатление?

Сегодня я знаю, что когда артист с обманчивой непринужденностью спрашивает ваше мнение о своей работе, следует ступать мягко, как кошка, втянув коготки. Все, чего от вас ожидают, — это полное и абсолютное одобрение. Сдержанная похвала или малейшая уклончивость подарит вам лишнего врага. (Примите это к сведению, дорогие друзья, если как-нибудь придете послушать меня в «Лесной уголок». И чтобы никаких жидких аплодисментов!) Но во времена моей молодости, как только речь заходила о музыке, я становился непримирим.

— Мне понравилась песня, которую я слышал. И твой голос в некоторые моменты. Все остальное надо переделать: постановку, освещение, декорации, костюм гитариста.

— Ты единственный, кто меня критикует. Всем остальным нравится, и они благодарны мне.

— Кто эти остальные? Те, что приходят посмотреть стриптиз?

Пожалуй, я выбрал не самый подходящий момент, чтобы ссориться с Орелин или обижать ее. Что за вздорная мысль — начинать сейчас эту дискуссию! Но мне не терпится доказать ей, что она идет по ложному пути, что она стоит большего, чем ее теперешние выступления. Мне так хочется быть ее наставником! И вот я уже пускаюсь в длинные рассуждения о том, что такая певица, как она, могла бы достичь большего, имей она чуть больше требовательности и вкуса. Я даю ей понять, что ее талант до сих пор не был по-настоящему использован и что ей просто необходим художественный руководитель. Все это время я не осмеливаюсь смотреть ей в глаза, ведь я лью воду на свою мельницу. Но то ли из снисходительности, то ли потому, что происходящее уже не имеет значения, Орелин слушает меня не перебивая. Она закуривает сигарету с фильтром и сидит, положив ногу на ногу. Беловатый дымок поднимается в солнечном луче. А я думаю об ее коленях. Но у меня хватает трезвости рассудка, чтобы понять, что на этот раз я вряд ли буду принят благосклонно.

Час истек. Мы выходим из квартиры. На лестнице, не обращая внимания на чувство обреченности, я все еще продолжаю разглагольствовать.

Из бардачка я достал темные очки и теперь еду против своего обыкновения быстро. На улицах оживленное движение. На повороте я пытаюсь обогнать мотоцикл с коляской, и только в самый последний момент мне удается избежать столкновения. Орелин видит, что я плохо веду машину, но не просит ехать помедленнее. Она молчит. Наверное, она думает о том мужчине с усами, который ждет ее в баре отеля. Впрочем, кто знает.

До самой Английской аллеи мы не произносим ни слова. И только там, возле моря и пальм, она нарушает молчание. Но я с трудом понимаю, что она говорит. Мне трудно сконцентрироваться. Я лишь замечаю, что говорит она тихо и спокойно, не повышая голоса, как разговаривают с возбужденным человеком, чтобы его успокоить. «Я была очень рада повидаться… Уверена, мы еще не раз встретимся… Мы занимаемся почти одним и тем же ремеслом…» Затем она упоминает какой-то давний долг, о котором не забудет никогда. Какой долг? Ничего не понимаю. Долг по отношению к твоему отцу, говорит она. Но при чем тут мой отец? Она объясняет. Это единственный человек, который ей помог и не пытался извлечь из этого выгоду. Она любила его больше, чем всех остальных мужчин. Меня сразу же пронзила мысль: так, значит, это моему отцу я обязан тем, что провел ночь с Орелин! Это ему она отдавалась, а не мне. Кто знает, в тот раз, когда она навестила его в больнице, не попросил ли он ее быть поприветливей со мной? «Не могла бы ты быть немного поприветливей с ним?» — должно быть, именно так он и сказал со своей обычной улыбкой в глубине глаз, против которой невозможно устоять. Она поняла, что означало «поприветливей», и просто-напросто уплатила свой долг посмертно, вот и все.

  41