Лёгкий, ненавязчивый романчик 
78 
Боковая дверь дома открылась, и появилась девочка; в руках у нее был мяч и лопатка.
— Куда мы идем? — пропищала она.
— Просто погуляем, — ответила женщина. — Вечер чудесный. Но в такой темноте ты не разглядишь мячик.
— Нет, разгляжу.
— Ну хорошо, детка, только не забудь закрыть дверь.
Девочка остановилась и обернулась, чтобы посмотреть на дом.
— Давай, сделай это, милая.
Девочка неуверенно двинулась обратно к дому.
— Я закрою, — произнес Ублюдок и направился к девочке.
Мощный автомобильный гудок заставил Мелани подпрыгнуть от неожиданности. На мгновение ее ноги действительно оторвались от земли. Она обернулась, когда машина затормозила меньше чем в ярде от ее колен.
— Простите, — выговорила она и побрела обратно к своей машине. — Простите, простите…
Мужчина в автомобиле покачал головой и поехал дальше.
Мелани, дрожа, забралась обратно в мамину машину. Ключ никак не попадал в замок зажигания. Все три члена этого жалкого семейства смотрели в ее сторону. Наконец ей удалось завести машину, и она проехала мимо них, отвернувшись, делая вид, что занята радиоприемником.
Кровь стучала у нее в ушах, и она пропустила поворот обратно на Алгонкин-роуд. Она въехала на парковку при «Мак-Милке» и теперь сидела с включенным мотором, пытаясь перевести дух. У Ублюдка теперь новая дочка, ей семь лет или около того. Ублюдок обзавелся новой маленькой девочкой.
29
Келли положила отпечатки на место и задвинула ящик.
— По-моему, это последняя серия, — объявила она, — по крайней мере, из тех, которые здесь. У нее наверняка есть сотни отпечатков там, в колледже. Да и негативы, я уверена.
— Ну да, — подтвердил Кардинал. — У нее там стоит пара шкафчиков.
Он сидел на сундучке в углу фотокомнаты, наблюдая, хотя Келли просила его уйти и заняться чем-нибудь другим. Но он не мог удержаться: он хотел быть рядом с дочерью, особенно когда она делала что-то для своей матери.
— Может, тебе связаться с ее колледжем? — предложила она. — Там наверняка найдется кто-нибудь, кто в курсе того, что она делала. Может быть, они лучше понимают ее работы, чем я.
— Ничего подобного, Келли. Ты художник, ты ее дочь. Кто лучше тебя в этом разберется?
— Кто-нибудь из ее собратьев-фотографов. Кто все время с ней работал. Я просто подумала — вдруг ты попробуешь сначала обратиться к ним. А если окажется, что я все-таки самый подходящий человек, чтобы организовать выставку, тогда, конечно, я с радостью этим займусь. Да я буду просто счастлива это устроить.
— Она всегда работала одна. Она не любила, чтобы рядом был кто-то еще, когда она фотографирует. Или когда она в фотокомнате.
— Пожалуйста, убедись, пап. Мы же хотим сделать как можно лучше.
— Хорошо. Я тебе тогда сообщу.
— Меня это как-то даже удивило, — проговорила Келли, касаясь белого комода, который только что закрыла, — оказывается, мама была очень организованным человеком.
— О да. Она любила точно знать, где что лежит. И делать все вовремя. У нее были свои проблемы, но рассеянной она не была.
— У нее здесь лежат все листы для контактной печати, в папках и с датами, и к ним приложены негативы. А на обороте отпечатков указаны номера негативов.
— Да, она очень расстраивалась, если не находила тот снимок, который ей нужен. И она всегда призывала своих студентов к самодисциплине. Терпеть не могла расхлябанности.
Келли коснулась шкафчика указательным пальцем, даже этим мелким жестом напоминая мать.
— Даже более недавние вещи. Цифровые. Вместе с отпечатками у нее лежат диски, а в куртке — списки номеров файлов. Хотела бы я быть такой же организованной.
— Забавно. А она часто признавалась, что хотела бы быть художницей, как ты. «Иногда мне хочется спуститься в хаос, — так она говорила. — Фотография порой напоминает клинику. Все это проклятое оборудование…»
Келли открыла высокий шкаф, стоящий в углу. В аккуратных рядах объективов и фильтров зияли провалы: отсюда она взяла принадлежности для своего последнего — последнего в жизни — проекта.
В этот же вечер Келли докатила свой чемоданчик до машины, и Кардинал отвез ее в аэропорт. Она была с ним во время всех похоронных церемоний и в первые две недели его одинокой жизни, разве он мог просить ее о большем? Он пытался завязать разговор, но ее мысли уже неслись впереди нее — туда, в Нью-Йорк. Нью-Йорк. Географически — не так далеко, но психологически — то же самое, как если бы она уехала в Шанхай.
78 
