Последние отзывы

  21  

— Не волнуйся, у нас все схвачено! — Геннадий Андреевич был очень доволен произведенным эффектом, он удовлетворенно потирал руки.

— Геннадий Андреич, да вы просто волшебник, дайте я вас поцелую! — Катя подбежала к Папагену, чмокнула его в щеку и закружилась по тесному кабинету, чудом не налетая на мебель. — Вот здорово!

Она резко остановилась, и на ее лице счастливое выражение вмиг сменилось унынием.

— А вдруг я там никому не понравлюсь, и меня того… — Она жалобно посмотрела на Геннадия Андреевича…

Ну тут Женя уже не мог дальше отмалчиваться, пора было обратить на себя внимание. Не спуская глаз с девушки, он медленно произнес:

— Катя, ты всем понравишься, гарантию даю. Точняк.

Сказав это, Женя поймал себя на мысли, что ему все в ней по кайфу — ее открытость, непосредственность, чувственность, — короче, реально клевая герла. Украшение коллекции! Но предполагаемый трофей почему-то проигнорировал крутое пацанское выступление. Прекрасная незнакомка снова грациозно села на стул напротив Папагена. Положила одну бесконечную ногу на другую и, продолжая отводить глаза от Жениных плотоядных взглядов, о чем-то задумалась. Уйдя в себя, она нервно теребила тонкими пальцами край подола короткого летнего платья, непроизвольно подтягивая его к острым девчоночьим коленям, как бы пытаясь скрыть их от жадных глаз мачо. Этот простой жест почему-то безумно возбудил Женю. Но вместе с просыпающейся эрекцией он абсолютно неожиданно испытал новое, до сего момента не посещавшее его чувство. Сладкая, теплая тоска по чемуто несбыточному, а может, бывшему с ним когда-то сотни лет назад, сначала появилась где-то под кадыком, потом жалобно и нежно защемила в сердце и наконец захлестнула его целиком, погрузив в тревожную нирвану.

Катя же делилась с учителем своими заботами:

— Ой, мне сейчас домой идти, что старики скажут? Мать же меня убьет, если я ей объявлю, что в клуб танцевать иду. Она, знаете, как ко всему такому относится?

— Не волнуйся, мать твою — беру на себя. Я с ней переговорю, постараюсь убедить ее дать тебе шанс. А ты не вешай нос и готовься к выходу на сцену. — Геннадий Андреевич дружески похлопал Катю по плечу. — Ты, главное, не дрейфь.

— Ну, тогда я пойду. — Катя еще раз оглянулась, коротко взмахнула ресницами на Евгения и, не скрывая счастливой улыбки, вышла из кабинета.

Папаген крикнул ей вдогонку:

— Иди, иди, я тебе позвоню, когда в клуб на работу выходить. — И уже обращаясь к Жене, сказал: — Прямо с вокзала ко мне зашла. Красавица. Чистая душа. Как переживает-то? Видел? А? Вы там ее не обижайте, в клубе-то. Ты-то ко мне по делу пришел или как? Давно тебя не видел.

— Да, было дело, а теперь сплыло. Все изменилось, я передумал. Честно говоря, шел к вам прощаться, думал уехать отсюда на фиг. Но что-то мне расхотелось, покантуюсь еще здесь.

Женя неожиданно для себя осознал, что все проблемы с Леной и ее грозным мужем совершенно потеряли свою значимость. Он понял — в ближайшее время ни за что никуда не уедет.

От размышлений его отвлек Папаген, хитро щурясь, он смотрел на Женю:

— А что изменилось-то?

Но Женя только тряхнул кудлатой головой и поспешил откланяться:

— Да ничего. Ладно, пойду я, Геннадий Андреич!

* * *

Когда Катя пришла домой, ее уже заждались «старики» — Катиным родителям, одногодкам и бывшим одноклассникам, в этом году исполнилось по тридцать пять. Несмотря на молодой возраст, выглядели они гораздо старше своих лет. Особенно мать Кати — Ирина Александровна, сделавшая головокружительную карьеру от продавца до директора универмага и внешне как нельзя лучше соответствующая типажу работника советской торговли, — крупная, дородная женщина, светлые волосы, всегда уложенные в высокую прическу, громкий командный голос. Катин же отец, Федор Андреевич, хотя и был одного роста со своей супругой, но благодаря хрупкости телосложения казался намного ниже ее. Жидкие русые волосы, большие очки и нелепый пивной животик украшали его тщедушное бухгалтерское тело. Служил Федор, естественно, при жене в универмаге. Тихий и спокойный человек, чего нельзя было сказать о супруге и дочери, дома он работал буфером между ними, смягчая властную Иру. Все решения в семье, как повелось, принимались «директором». Федор и Ира рано оказались на вершине семейной пирамиды: дети из неполных семей, сойдясь, они быстро потеряли матерей. Правда, Федя в фигуральном смысле: его мать после постоянных ссор со строптивой невесткой, одна из которых закончилась дракой с выдранными волосами и укусами, уехала к сестре в Магадан, напоследок прокляв непутевого сына-тряпку и его семейку. Кате в ту пору не было и трех лет.

  21