Последние отзывы

  35  

— Я не вижу мастера Грейсона, — встревожился Уилликом.

— Он обедает у себя в клубе, — утешил Райдер. Уилликом поклонился и вышел из гостиной, гордо вскинув голову и справедливо предполагая, что господа последуют за ним.

— Он поразителен, — заметил Николас.

— Именно это он сказал мне, когда стал нашим дворецким, — усмехнулся Дуглас.

По просьбе Розалинды Александра усадила ее и Николаса друг против друга. Николас удивленно вскинул бровь, но ничего не сказал. Дуглас стал рассказывать о внуках-близнецах, детях его сыновей-близнецов, уверяя, что все они как две капли воды походят на отцов и что это зрелище согревает ему сердце. Розалинда, краем уха слушая разговоры, положила себе тушеного испанского лука и молча набиралась мужества.

Она дождалась, когда остальные, увлеченные едой, замолчат, откашлялась и объявила, ни к кому в особенности не обращаясь:

— Николас Вейл, лорд Маунтджой, просил меня стать его женой. Я была так потрясена, что, только приняв предложение, сообразила — он не знает, кто я такая и, стало быть, наш союз станет откровенным мезальянсом. Хочу заверить, что не выйду за Николаса, хотя он настаивает на нашей свадьбе, потому что симпатизирует мне, и да, следует признаться и в этом, ему нравится меня целовать. Он также толкует о том, что нас свела судьба, что звучит романтично и даже таинственно, но не имеет ни малейшего смысла. Он великодушен и благороден. Я желаю доказать, что благородства во мне не меньше.

Она замолчала и подцепила ложкой луковицу, посыпанную черным перцем.

Последовало секунды три ошеломленного молчания. Наконец Николас отложил вилку, улыбнулся Розалинде и обратился Райдеру и Софи:

— Вы, вне всякого сомнения, удивлены, что я так скоро сделал предложение, да еще не поговорив сначала с вами, сэр. Прошу простить меня, но когда мужчина встречает свою суженую, ни время, ни сроки значения не имеют. Я хотел подождать с объявлением, дать вам время получше узнать меня. Составить собственное мнение. Но Розалинда изменила правила игры. Боюсь высказать все, что думаю по этому поводу, но дело тут не в благо-94 родстве. Она просто взбалмошная глупышка, как охарактеризовала ее моя недавняя знакомая. Ни один человек из сидящих за этим столом не считает, что она недостойна меня, недостойна быть женой пэра. В противном случае мистер Райдер Шербрук не взял бы на себя труд стать ее официальным опекуном и не устроил бы ей дебют в Лондоне. Я прав, сэр?

Райдер был окончательно сбит с толку и не знал, что делать. Нужно отдать должное Николасу Вейлу — тот ловко загнал его в угол.

Наконец Райдер кивнул: все равно больше ничего не оставалось делать, — и украдкой взглянул на Розалинду. Та покраснела до корней волос — интересно почему? Потому что Николас не смутился, не ушел от разговора, а прямо обратился к нему?

Рассеянно комкая в руках мягкую булочку, Райдер медленно сказал:

— Да, мы твердо уверены в высоком происхождении Розалинды. Ничуть не сомневались с того момента, когда через полгода после того, как мы ее нашли, она, наконец, заговорила. Однако, Николас, мы не сумели найти ни ее родителей, ни родственников. И давно оставили поиски, поскольку опасались, что, если отыщем ее родителей, ей по-прежнему будет грозить опасность. И хотя прошло уже десять лет, кто может заверить, что убийца все еще не лелеет планов расправиться с Розалиндой? Пусть уж лучше она будет продолжать жить под нынешним именем, пока не обретет память, в чем, правда, врачи сомневаются.

Дуглас устремил взгляд на Николаса Вейла:

— Поймите, милорд, мы семья Розалинды, и всегда будем ее оберегать.

— Как и я. Клянусь в этом всем вам. Обещаю заботиться и защищать, — заверил Николас.

Розалинда порывисто подалась вперед:

— Послушай меня, Николас Вейл! Я не более реальна, чем шекспировская Розалинда. Я нашла это имя в «Как вам это понравится». Сначала предпочитала имя Ганимед — как вы помните, Розалинда переоделась пастушком и назвалась Ганимедом; ее судьба весьма напоминает мою, — но дядя Райдер и тетя Софи, убедили меня, что имя мужское и, следовательно, не совсем подходит. Пойми, я могу быть потомком царя гуннов Аттилы или Ивана Грозного. Тревожная мысль, не находишь?

— Но ты заговорила на прекрасном английском, — возразила Софи. — Так изъясняются дети, получившие хорошее воспитание. Мы сразу поняли, что ты благородного происхождения. Да и твой итальянский был абсолютно безупречен, так что, возможно, кто-то из родителей был итальянцем. Или же тебя воспитывала итальянская няня. Очевидно также, что у твоих родителей были враги, могущественные враги, которые отчего-то посчитали тебя угрозой и решили устранить. Это все, что мы знаем наверняка. И, пожалуйста, не записывай себя в дьявольское отродье. Иначе я надеру тебя уши.

  35