Последние отзывы

  19  

Я открыла дверь, как она велела. Записку я положила в холле на середину ковра — в месте, где ее сразу увидят обе — и Анна, и Лили. Девочка проснется раньше нас, а памятлива она, как слон.

Затем, как обещала, я зажгла свет на крыльце. Снаружи все было тихо и неподвижно, дома напротив стояли темные, без огней.

Решив дать себе отдых, я легла.

Чтобы добраться до постели, пришлось перелезать через кучу книг и газет (эту часть завалов Патриции трогать не полагалось). Бумаги я попутно просмотрела — так, на всякий случай. Газеты были старые, недельной давности, левые и правые, бульварные и рекламные листки. Подразумевалось, что если ты пишешь для газеты, следует изучать и своих конкурентов. Но на практике этому мешает словоблудие газетчиков, и большую часть газет Анна даже не раскрыла. Тут и там в завале этом мне попадались детские книжки, захватанные, не один раз читанные, и журналы; обнаружила и какой-то исчерканный карандашом черновик. Похоже, статья, над которой она работает. Я пробежала глазами статью в надежде, что тут-то все и разъяснится: какое-нибудь скандальное разоблачение итальянской мафии, действующей во Флоренции и похищающей для педофилов мальчиков-хористов.

Но Анна уже сколько лет не занимается скандалами, и статья, как оказалось, критиковала работу детских садов, не умеющих подготовить пятилеток к школе в соответствии с новыми требованиями.

Тем не менее вот еще одна статья, о которой она умолчала. Одно время, до рождения Лили, карьера Анны быстро шла в гору, но в последние годы Анна, казалось, потеряла к этому интерес. Матерям-одиночкам, однажды пояснила она, не стоит тягаться с мужчинами. Иначе неизбежны разочарования.

В ящиках прикроватной тумбочки я нашла несколько шариковых ручек, потрепанную книжку стихов Одена, изгрызенную соску-пустышку — память о бессонных ночах, когда к соске прибегали как к единственному спасению, а также засунутый в глубь ящика сборник эротических рассказов. Я полистала сборник, но рассказы, на мой вкус, были слишком литературными — авторы злоупотребляли эвфемизмами, обходили скользкие моменты и грубую реальность секса. Насколько я помню, вкусам Анны это также не отвечало. В былые дни, когда я только что обосновалась в Амстердаме, нашим любимым развлечением субботними вечерами было смотреть, как мужчины разглядывают проституток в их залитых розовым светом витринных окнах, и угадывать, кто тут кого эксплуатирует, наблюдая, как причудливо переплетаются в людских сексуальных мечтаниях жажда власти и жажда наслаждения. Помню, однажды, вскоре после рождения Лили, летним вечером мы с Анной опять посетили этот квартал. Ребенок был приторочен ремнями на животе у матери и удивленно таращил глаза, озираясь, как это делают все дети на свете.

Я лежала, разглядывая потолок над головой. Отсутствие Анны длится уже ночь, день и почти еще одну ночь. Невозможно предположить, что она решила задержаться, ничего не сообщив домой. Следовательно, по какой-то причине сообщить она не может. Лежа в постели, я представляла себе другую — койку в итальянской больничной палате и на ней под простыней бледную женщину, ко рту и носу которой тянутся какие-то трубочки и провода монитора, а на экране монитора зеленая волнистая линия вдруг уплощается, сплющивается, и мирное попискивание машины превращается в вой, сигналя тревогу. Я заморгала, и картинка переменилась: на этот раз я увидела ту же женщину, но уже без экрана, и кругом нее было безмолвие — как в палате, так и в ее сознании. А на следующей картинке женщина сидела в кресле со спутанными ногами и руками, привязанными к подлокотникам, и искаженное лицо ее заливала смертельная бледность — она с ужасом глядела на склоняющуюся к ней темную фигуру.

Сев в постели, я потрясла головой, прогоняя видения. Наверное, Пола наверху тоже преследует нечто подобное, а может, это только я так впечатлительна из-за собственного моего горького опыта. Сколько дней тогда прошло с исчезновения мамы, прежде чем сообщили о ее смерти? Дня два-три? Не помню. Да, по-моему, я и раньше не знала. Поразительно, с какой скоростью множатся раковые клетки воображаемых ужасов — быстрее даже, чем настоящие раковые клетки. Но если это не несчастный случай и не преступление, то что же это такое, а, Анна? Должна же ты понимать, что люди здесь буквально сходят с ума от волнения!