очень нудно 
10 
Их вклады отправились следом за моим. Похоже, местные жители варили по вечерам рассольник. И приняли меня к своему котлу.
— Ты хочешь сказать, он сын Луны? — громко спросил один из парней.
— А ты сам не видишь? — спокойно парировала Тхеу.
А ведь и правда, понял я, все туземцы смуглые, у всех, кроме однорукого старика, у всех, даже у деда рядом с котлом, густые черные кудри, а у меня — светлая кожа, прямые волосы, короткая стрижка… Вот черт, а вдруг я действительно с Луны свалился?
— Пусть докажет, — настаивал парень, — может это все обман!
— Как? — вырвалось у меня.
— Расскажи, как все там устроено, а мы проверим, точно говоришь или нет.
— Соврать я, конечно, могу. Но вот как ты проверишь? Не припомню, что бы видел тебя в тамошних местах…
Все захохотали. Парень буркнул себе под нос и отвернулся к приятелю.
— А сетка у тебя есть? — томно поинтересовалась голубоглазая девица лет двадцати, с широкими бедрами и убийственно-огромной грудью. — Может, тебе одолжить?
Я осторожно покосился на Тхеу и по злому блеску в глазах понял, что это предложение ей явно не понравилось.
— Да нет, — покрутил я головой. — Спасибо, но не нужно.
— Ты не понимаешь, Лунный Охотник… По ночам тут появляются комары с Голодного Поля… — в голосе ее звучало такое сладострастие, словно она занималась с этими комарами любовью. — Они не выносят жару и не прилетают днем… но ночью могут высосать досуха любого…
— У меня у самой есть сетки, — не выдержала Тхеу, — не пропадем!
— У тебя две сетки на двоих. А я предлагаю свободную, — спокойно ответила девица, заглянула мне в самые глаза и негромко закончила. — К тому же я живу одна, и ночью нам никто не будет мешать…
Тхеу мгновенно побледнела, но вслух совершенно спокойно сказала:
— Если ты хочешь, то можешь жить у Стивы.
— Ты меня прогоняешь? — тихо спросил я. Она слегка покачала головой. — Тогда я останусь с тобой.
— Он просто стесняется, — нимало не смутясь заявила девица, — но ведь мы все равно встретимся, да? — она покровительственно похлопала меня по щеке, круто развернулась и направилась к парням.
— Можно я спрошу? — послышался сразу после ее ухода детский голос за моей спиной. Это оказался тот пятнадцатилетний мальчишка, которого я причислил к числу мужчин.
— Что?
— Когда моя мама родила брата, то живот у нее пропал сразу. А почему у Луны он уменьшается по полмесяца?
Ничего себе вопросик! Нашу бы учительницу астрономии сюда!
— Как тебя зовут, парень? — поинтересовался я, выигрывая время.
— Май.
— Хорошее имя. У нас так называют месяц весны.
— Мама говорит тоже самое…
— Скажи, Май, ты помнишь, как родился?
— Нет… — неуверенно ответил парень.
— Вот и я не помню, как все это происходит. Извини.
— А тебе не страшно, Лунный Охотник?
— Чего мне бояться?
— Говорят, дети Луны не могут долго прожить на нашей земле…
— Ты что говоришь! — схватила его за плечо Тхеу. — У деда иди спрашивай, он все знает, — она буквально отшвырнула мальчишку в сторону и повернулась ко мне. — Не верь ему, он не знает, что говорит.
Но ее реакция только подтвердила правоту мальчишки, и по душе, словно колючим зимним сквозняком, потянуло холодом смерти.
— Интересное открытие… Кто же я? Бабочка-однодневка?
— Не верь ему, это была глупая шутка.
— Да? Может быть… — я взял ее за локоть и притянул к себе. — Но если это правда, Тхеу, то я не жалею, что прожил свой день именно так, и не поменяю в нем ни секунды.
Она покраснела. Ей богу, эта сорокалетняя женщина покраснела как школьница, услышавшая первый в жизни комплимент.
— Я тоже, — шепнула она, — пусти, надо принести суп.
Пришлось разжать пальцы. Тхеу отступила на шаг, повернулась ко мне и с теплой уверенностью сообщила:
— Это все равно неправда. Ты будешь жить долго.
На вкус здешнее варево действительно напоминало рассольник. Мы хлебали его из чеканных медных мисок витиеватыми бронзовыми ложками. В этом мире странно сочетались великолепная обработка металла, камня и поразительное убожество в одежде. Но Тхеу все равно была великолепна. Я с огромным удовольствием наблюдал, как она, улыбаясь моему вниманию, сидела на теплом песке, подобрав под себя ноги и слушала байку деда, по-прежнему возвышающегося на посту.
10 
