очень нудно 
139 
Джастин молча постоял там еще некоторое время. Снизу доносились мычание коров, оживленный людской говор.
Медленно спустился он по лестнице и вышел из амбара, мимоходом оглянувшись на огромный старый дуб, под которым он стоял в тот далекий день, когда стал свидетелем того, что представлялось ему изменой Арабеллы. Вновь его охватили гнев, горечь и опустошенность тех ужасных минут. Он вспомнил их брачную ночь, вспомнил радостно-возбужденное лицо Арабеллы — такой она была до того, как он бросил ей свои обвинения в предательстве, изнасиловал ее, унизил, растоптал ее гордость.
Он медленно повернулся и направился назад, к Эвишем-Эбби. Проходя мимо Бархатной гостиной, он услышал приглушенные голоса и остановился. В гостиной были лорд Грейбурн и Элсбет. Виконт сидел подле нее на диване и держал ее за руку. Он что-то тихо говорил ей, а она согласно кивала головой.
Лорд Грейбурн поспешно поднялся с места при виде графа, заметил его неприбранный, взъерошенный вид, страдание в измученных бессонницей глазах.
— Простите мне мое вторжение, милорд. Я просто хотел немного побыть с леди Элсбет, чтобы успокоить ее.
Граф улыбнулся ему искренней сердечной улыбкой. Он был рад молодому человеку — как тот заботлив и внимателен с Элсбет!
— Добро пожаловать, сэр. Хорошо, что вы хоть на время отвлечете Элсбет от тяжелых мыслей. — Говоря это, он повернулся к Элсбет и взглянул на нее как бы по-новому, зная теперь то, что рассказала ему леди Энн. Она была права: в ней ничего не осталось от мечтательной девочки. На диване перед ним сидела юная женщина и спокойно смотрела на него печальным задумчивым взглядом. Он не был уверен в том, будет ли ему теперь не хватать в ней той детской наивной непосредственности, которая всегда ее отличала. Если это так, то очень жаль. Но жизнь все расставляет на свои места. Время покажет, изменилась ли она внутренне, как и внешне. Время и, может быть, лорд Грейбурн.
Он подошел к ней и взял ее руки в свои:
— Арабелла крепко спит. Она очень сильная и выносливая, Элсбет. Она поправится.
Элсбет кивнула. Тень страдания пробежала по ее лицу, и она тихо промолвила:
— Вы знаете, что доктор Брэнион наверху с Арабеллой и леди Энн?
— Нет.
— Он заходил сюда сообщить мне, что Жервез умер. Доктор Брэнион сказал, что с самого начала для него не было никакой надежды — он потерял слишком много крови.
— Значит, все кончено. — Граф почувствовал мимолетную грусть — ему стало жаль эту понапрасну загубленную молодую жизнь. Алчность — страшный порок.
— Да, все кончено. Мне очень жаль, что он умер, но, возможно, он заслужил смерть за то, что чуть не убил Арабеллу.
— Он стрелял в меня, Элсбет. Арабелла спасла мне жизнь.
— Элсбет, — вмешался лорд Грейбурн, поспешно опускаясь на диван подле нее, — не надо так себя казнить. Может, выпьете еще чаю?
Граф не стал слушать, что ответит Элсбет. Жервез умер. Но, думая об этом, боли и горечи он больше не испытывал. Этот человек чуть не разрушил их жизнь. Граф быстрым шагом вышел из гостиной и поднялся в графскую спальню.
— А, Джастин, это вы. — Пол Брэнион выпрямился у постели Арабеллы. — Горячки у нее нет — она дышит легко и спокойно. Если жар не появится к вечеру, она станет быстро поправляться.
Услышав это, граф прислонился к стене.
— Вы так меня напугали. В первый раз за всю жизнь, клянусь Богом.
— Ну, теперь все хорошо. Да, кстати, Жервез умер.
— Да, Элсбет сказала мне.
— И вот еще что. — Доктор Брэнион засунул руку в карман сюртука и вытащил оттуда изумрудное колье. — Я нашел это у него в кармане. — Он бросил изумруды Джастину. Тот задумчиво смотрел, как они тяжело легли на его ладонь.
— Проклятая безделушка, — промолвил граф наконец. — Если бы я сказал ему об этом раньше, все, возможно, было бы по-другому. Но я не открыл Жервезу правды — нет, я дразнил его и насмехался над ним, и тянул время, с интересом наблюдая за тем, как он себя поведет.
— О какой такой правде вы говорите, Джастин? — спросила леди Энн. — Что вы имеете в виду?
Но прежде чем граф успел ей ответить, раздался тихий, по-детски жалобный стон Арабеллы.
Глава 35
— Ну вот и все, опасность горячки миновала, — с удовлетворением отметил доктор Брэнион. Он не стал говорить о том, какое облегчение почувствовал сам, — мысленно он поклялся себе, что до конца дней своих будет вести безгрешную жизнь в благодарность Господу за это чудо. — Я уже говорил вам, Энн, она вынослива, как жеребец.
139 
