Последние отзывы

  82  

Князь Вельский недовольно засопел, наверняка обдумывая, нет ли в сем указе нарушений его местнического или воеводского права, и Зверев на всякий случай торопливо добавил:

— Вмешиваться или распоряжаться мне права не дано, токмо слушать. Считай меня гонцом с царским письмом. Доставить я его должен не когда хочу, а когда приказано.

— Хорошо, — согласился князь. — По воле государевой ты будешь выслушивать донесения дозорных вместе со мной.

Вот оно, местническое воспитание! Даже здесь он сделал оговорку, дабы в будущем потомки князя Сакульского не могли требовать от потомков Вельского права выслушивать донесения вместе! Только и исключительно — по прямому приказу царя.

— Да будет так, — склонил голову Андрей, чуть выждал. Воевода молчал, не приглашая его и не намереваясь представить гостю присутствующих в палатке служилых людей. Князь Сакульский казался ему недостаточно родовитым для близкого знакомства. Звереву пришлось откланяться и отправиться к своим холопам.

Пополнения тянулись к Серпухову каждый день, но все меньшим и меньшим числом. Докладов же от дальних дозоров не поступало вовсе. Во всяком случае — князя Сакульского слушать их никто не приглашал. Андрей нервничал, подозревая, что им демонстративно пренебрегают — но поделать ничего не мог.

Только в день Иоанна Богослова князь Вельский все же пригласил Андрея к себе в палатку. Причем сделал это через обычного холопа, хотя при нем имелось в достатке людей боярского чина. Сам воевода, в накинутой поверх кольчуги песцовой шубе, восседал на кресле, богатой отделкой из слоновьей кости сильно напоминающем трон, по сторонам стояли несколько воевод в бахтерцах и зерцалах — словно немедля в бой собирались. Перед ними переминался посередь персидского ковра мужичонка обтрепанный и усталый, с загрубевшей загорелой кожей, с черными полосками въевшейся в морщинки пыли на шее и на лбу, одетый в простецкие шаровары и рубаху — но опоясанный добротной саблей и с пороховницей на боку

— Сказывай, — кивнул ему воевода, едва Зверев переступил порог.

— Татары Венев прошли! — выдохнул мужичок. Как теперь понимал Андрей — дозорный.

— Как Венев? — строго спросил князь Вельский. — Тут же всего два перехода осталось! Отчего раньше не докладывали?!

— Видать, скрали татары дозоры-то, — перекрестился дозорный, — упокой Господь их души. Хитрые они, умеют тайно подобраться.

— Татар много идет? — поинтересовался один из воевод.

— Много, боярин, ой много, — замотал головой мужичок. — Тыщ сто, вестимо, не меньше.

— Сам считал али сорока на хвосте принесла?

— Пыль видел, — ответил порубежник. — Коли татар несколько сотен скачет, так в переходе от них и не видно ничего. Если тысяч десять или около того, так пыль полоской над самым краем степи колышется. Шесть лет тому на Рязань полста тысяч приходили, как полонянин признал. Тогда пыль на палец над окоемом подымалась. Ныне на два пальца облако пылищи выросло. Стало быть, и басурман вдвое больше. Еще с дуба сторожевого разъезд татарский виден был. Пять десятков верховых. Кабы скот гнали, откуда разъезды? Такие полусотни басурмане вперед выпускают, когда набегом идут. Чтобы дозоры наши сбивать и сообщить о них некому было.

— Пыль, дозор, — пожал плечами воевода. — У страха глаза велики. Откуда здесь сто тысяч татар? Столько во всем Крыму едва наберется!

Однако князя Сакульского это известие ничуть не удивило. Именно его он и ждал.

— Держи, — нащупав в поясной сумке, сунул он дозорному серебряный рубль. — Иди, отдыхай.

— Как ты смеешь, княже, поперек моей воли?! — моментально взъярился воевода Вельский. — Не ты тут старшим стоишь, не тебе и людям служивым приказывать!

— Царская воля не для его ушей. — Андрей достал из поясной сумки скрепленный печатями свиток, покосился на порубежника.

— Благодарствую, боярин, — сжал тот монету в кулаке, поклонился и выскочил из палатки.

— Государь наш Иоанн Васильевич желает, воеводы, — размеренно, тщательно проговаривая слова, сообщил Андрей, — чтобы ныне вы татар разбойных не отогнали, а истребили начисто. Для чего должны вы их через Оку пропустить, отослать немедля гонцов в Москву и к Данилову монастырю с известием, по какой именно дороге басурмане идут, после чего врагу в спину ударить и обратно за Оку их не выпускать, стоять насмерть! Вы им пути отступления закроете, а от Москвы второй полк подойдет, из опричников набранный. Он по татарам с той стороны ударит, вы их по эту сторону сдерживать станете. И так, пока не перебьете всех до последнего! Командуй, Иван Дмитриевич. Ты здесь старший воевода, ты в земстве первый боярин, тебе царскую волю и исполнять!

  82