с удовольствием перечитала 
19 
– Тебе посвящаю, всесильная Аментет!
Его ударили в живот – он шагнул навстречу, нанизываясь на копье. Рванул щит за край и вонзил нож воину в глаз. Тут же еще она пика вошла под мышку, вылезя с другой стороны – Изекиль схватил копейщика за руку, дернул к себе, полоснул ножом по шее. Увернулся от третьего копья, ударил…
Поняв, что убить жреца невозможно, остальные враги бросились в стороны.
– Куда? Куда бежите?! – орал Ипувер, не в силах загнать трусов в бой.
Большая часть воинов убежали в лес или к стоянке, еще несколько упали на колени и молились. Тогда номарх быстро подошел к жрецу, вытягивающему из себя копья, с размаху рубанул в основание шеи. Изекиль и не подумал уворачиваться, вонзив в ответ нож противнику в живот. Потом выдрал топор и бросил на землю.
Он оставался жив! Он действительно стал бессмертным! Правда, все тело разрывалось от боли, из многочисленных ран текла кровь. Жрец сделал несколько шагов – и вдруг ноги его подкосились, он упал, больно ударившись скулой о торчащий камень.
«Я слабею… – понял Изекиль. – Я бессмертен, но силы мои не бесконечны. Я рискую ослабеть настолько, что не смогу шевелиться. И останусь лежать здесь… Навечно…»
Однако воля жреца оказалась сильнее плоти, он заставил себя подняться, а ноги – дойти до ближнего молящегося воина.
– Отдай… – прохрипел он, опрокидывая голову смертного, и впился в его рот губами, одновременно нанося удар ножом в грудь. Глубокий вдох позволил вытянуть из смертного, впитать все его силы. Жрец почувствовал себя лучше, двинулся дальше.
– Нет, нет… Не надо! – Второй копейщик откинулся на спину, попытался уползти, отталкиваясь от камней трясущимися руками. Изекиль упал на него сверху и впился в губы, колотя жертву ножом в бок.
Третий воин не посмел ни убегать, ни сопротивляться. Стоя на коленях, он только закрыл глаза, смирившись с неизбежным. Изекиль наклонился, сделал глубокий вдох – и мертвое тело осело на землю. Жрец на миг удивился – ведь он не успел нанести жертвенного удара. Но тут же сообразил: он, служитель Небесного храма, сильнее. А потому он смог вытянуть из смертного и силы, и души. А разве может плоть существовать без того или другого?
Теперь служитель всесильной Аментет чувствовал себя достаточно уверенно – хотя тело продолжала пронизывать непереносимая боль.
– Надо придумать обряд, который сделает тело неуязвимым, а не просто сохранит его существование, – пробормотал жрец, направляясь к стоянке кораблей. – Не то я могу остаться живым, но с отрубленной головой или ногами.
Здесь строители и гребцы то ли почувствовали что-то неладное, то ли до них успели добежать копейщики – но лагерь был пуст. Огромный костер догорал, превратившись в высокую, по пояс, груду дышащих жаром углей, пустые палатки полоскали на ветру парусиновыми пологами. Тут и там валялись забытые второпях глиняные тарелки, кувшины. Корабли стояли тихие и неподвижные, с убранными сходнями. Но жрец Небесного храма знал, чувствовал – на бортах прятались люди. Распластавшись на палубах, укрывшись за бортами или в кладовых, они рассчитывали остаться незамеченными, нетронутыми.
– Смертные! – громко и требовательно произнес служитель Небесного храма. – Я, Мудрый Изекиль, верховный жрец всесильной Аментет, повелеваю вам спустить сходни, принять меня на борт и приготовиться к отплытию.
На судах не произошло ни малейшего шевеления, словно никто и не услышал слов нового повелителя. Жрец криво усмехнулся и, заметно понизив голос, сказал:
– Немедленно спустите сходни, смертные, или я обрушу на вас гнев всесильной богини смерти.
Люди все еще надеялись остаться незамеченными – никто не шелохнулся. Изекиль сложил ладони, потер их одну о другую, готовясь выполнить заклинание огня, взмахнул руками в сторону ближнего корабля. Пламя вспыхнуло сразу на половине корпуса, с треском взметнувшись едва не до уровня мачты. Тут же на палубе заметались заживо испекаемые люди. Кто-то молил богов о пощаде, кто-то прыгал за борт, в воду, обжигающую холодом не менее страшно, чем карающий огонь. Изекиль, уже успевший сегодня испить немало человеческой силы, всем телом ощущал, как из превращающихся в угли тел вытекает живительная, исцеляющая раны сила, как она, накопленная за долгие, долгие годы, выплескивается в единый миг – и с наслаждением впитывал ее, наращивая свое могущество, чувствуя, как ослабевает и отступает боль, а тело становится все более крепким и послушным.
19 
