очень нудно 
6 
По случайности он спас мне жизнь, в то время как сам сломал себе позвоночник. Раз или два я ненадолго приходил в себя, когда меня выковыривали из груды обломков, но впервые очнулся в госпитале св. Марии в Сингапуре. Я сломал несколько костей, которые уже заживали, и получил несколько ранений, за которыми также хорошо ухаживали. Скоро я уже набрался сил, за что благодарен Фонду Вспомоществования Воздухоплавателям, оплатившему мое лечение и время моего выздоровления, проведенное в больнице.
Мне повезло. Кроме меня, в живых остались еще два человека. Пятеро других умерли в больницах для туземцев, куда их доставили.
Я выздоравливал и радовался тому, что не нужно ломать себе голову насчет работы, потому что я – в Сингапуре, где нет сложностей с тем, чтобы получить постоянное место. В это же время я начал читать о растущем напряжении между некоторыми великими державами. У Японии возникли территориальные споры с Россией. Русские выказывали не меньшие империалистические аппетиты, чем японцы, хотя в России была к тому времени уже республика. Но несмотря на это, мы ничего не знали о войне вплоть до того вечера 22 февраля 1941 года: ночь нападения Третьего Японского Флота, ночь, когда британская мечта об утопии была разрушена навсегда.
* * *
Мы пытались выбраться из развалин колонии. Госпитальное судно было пришвартовано к вспомогательной мачте и последовательно наполнялось содержимым обуглившегося и опустевшего помещения госпиталя. Силуэт огромного воздушного корабля вырисовывался на фоне рубиново-красного неба, озаренного тысячами огней. Сегодня все это представляется мне бегством из Содома и Гоморры прямиком в Ноев ковчег! Крошечные фигурки пациентов и персонала носились, охваченные паникой, по раздутому брюху госпитального судна, а над нами пролетали беспощадные военные корабли японцев. Они вынырнули из мрака ночи совершенно неожиданно, безрогие бестии небесных полей, чтобы посеять над Сингапуром свои пылающие зерна.
Наше сопротивление было совершенно бессмысленным. Вдалеке в поднебесье шевелились лучи нескольких прожекторов, и время от времени в их свете обнаруживались густые облака дыма, в которых можно было разглядеть части огромных воздушных крейсеров. Гремели три оставшиеся у нас зенитные пушки, посылая снаряды вверх, но те либо не попадали, либо взрывались о борта атакующих судов, не причиняя им вреда. Несколько наших истребителей промчались на скорости в четыреста миль сквозь темноту и безрезультатно обстреляли корпуса кораблей, но те были прочнее стали. Наших сбили направленными выстрелами. Я видел, как они уходят в штопор и бьются, точно испуганные колибри. Затем в них попадали магнезиумные пули и они с визгом уходили в пылающий хаос.
Наш корабль не принадлежал к судам новейшей конструкции – современные суда не часто встретишь на вооружении госпиталей. Сигарообразная гондола была далеко не такой уж прочной. В ней находились помещения для команды и пассажиров, размещались моторы, горючее и танки с балластом. Туда набилось такое количество человеческих существ, какое только могло вместиться. Поскольку я уже почти полностью поправился, я был на подхвате у врачей и медсестер. Без особой надежды на то, что корабль сможет отчалить, я помогал тащить по трапу нетранспортабельных больных. Трап был спущен с корабельного борта. Даже при нормальных обстоятельствах такая посадка была достаточно непростым делом, потому что корабль, пришвартованный на скорую руку, раскачивался и рвался со своих десяти стальных кабелей, приковавших его к земле.
Последний испуганный пациент был доставлен, последние медицинские сестры пробежали на борт с бинтами и одеялами, с медикаментами и средствами для перевязок, а воздухоплаватели высвобождали трап, чтобы затем втащить его на корабль. Ступени начали подскакивать, как сиденья карусели, когда я и один из механиков начали карабкаться в корабль. При этом я несколько раз оступался и так ударился, что едва не развалился на куски.
Неожиданно несколько зажигательных бомб попали в госпиталь одновременно. Темнота взорвалась ревущим пламенем. Еще несколько бомб сотрясли землю, но непостижимым образом ни одна не попала в судно. На миг меня ослепил пронзительный серебряный свет, и сильная волна жара обожгла лицо и кисти рук.
Еще прежде, чем трап был полностью втянут, я услышал, как где-то далеко в вышине ревет капитан: «Отдать швартовы!» Я искал, за что уцепиться, нашел трос ограждения, выронил ящики, которые тащил, и в отчаянии пытался забраться на последнюю ступеньку, прежде чем автоматически захлопывающийся люк размажет меня по стене. Вскорости зрение вернулось ко мне, и я увидел, как отпускаются кабели, точно им надоело держать корабль в объятиях. И вот я уже на корабле. Непосредственная опасность для меня миновала.
6 
