Последние отзывы

  53  

— Мне сказали, что дорога беспокойная, что хулиганы и преступники попытаются украсть мыло, поэтому его и охраняют.

— Откуда ты приехал?

— Из Одессы.

— Но эта дорога не ведет из Одессы в Москву.

— Обычная дорога закрыта, нам пришлось объезжать.

Вдруг он почувствовал, что на нем расстегивают брюки.

— Подождите, подождите, что вы делаете? — но брюки его и трусы с него содрали, и он опять почувствовал с одной стороны холодный ветер, а с другой неприятное тепло от костра.

— Ага. Ты обрезан.

Кто-то с силой развел его ноги, и корявые пальцы держали его за член. Мошонка его инстинктивно сжалась. Этого не может быть! «Эта дурацкая шутка, дурацкая шутка русских, и ничего более. О господи, пусть это будет так!»

— Да, конечно, — Росс с трудом вытолкнул эти слова через судорожно сжатые зубы.

— Почему ты обрезан?

— Всех американцев обрезают сразу после рождения.

— Христиане не делают обрезания. Какая у тебя религия?

Росс знал, что от ответа на этот вопрос может зависеть его жизнь. Однако он не знал, какой ответ окажется правильным. Ясно, они какие-то религиозные фанатики, но какие? Если мусульмане, ему не стоит говорить, что он иудей. Но он не может и заявить, что он мусульманин, потому что он не знает ничего о мусульманской религии и это его захватчики обнаружат мгновенно. Слова о христианах звучали не очень дружественно, да, кроме того, они, кажется, и не поверили, что он обрезанный христианин. Что же сказать? «Ну, ладно, — подумал он. — Я не знаю, что сказать, — скажу этим подонкам правду. Большую часть правды».

— Я не принадлежу ни к какой церкви. В моей стране обрезание не имеет религиозного значения. Это чисто гигиеническая процедура.

— Так ты атеист? Ты веришь в мыло?

— Нет, я верю в Бога. Но я не принадлежу ни к какой церкви.

Это заявление снова вызвало у присутствующих оживленный обмен репликами на непонятном языке. Через несколько минут Росс робко спросил:

— Пожалуйста, разрешите мне надеть снова брюки.

— Эти брюки ты наденешь или как новый человек, или как мертвый человек.

Тот, со шрамом, повернулся и отошел от Росса, и с ним отошли почти все присутствующие. Около Росса остались трое. Его подняли на ноги, и один из троих поднял одеяло и подушку, на которых лежал Росс.

— Иди за мной.

Его подтолкнули к огню, он споткнулся и упал на колени, совсем рядом с огнем. Чья-то сильная лапа схватила его за воротник куртки и швырнула на одеяло. Пока Росс соображал, что с ним происходит, появился еще один. В руке он нес металлическую тарелку, на которой скворчало мясо и лежала горка нарезанной капусты.

— Ешь как следует.

Росс не понял, чем отдавало мясо, но оно было съедобно, чего нельзя сказать о капусте. Поэтому он налег на мясо, надеясь, что, когда вернется в Чикаго, врачи смогут спасти его от болезни, которую он здесь непременно подхватит от этого блюда.

«О чем я думаю? — затем промелькнуло в его голове. — Это ли должно меня беспокоить? Я в руках у полусумасшедших религиозных фанатиков, раздетый, перед костром, мошонка моя трепещет на ветру, а фанатики с интересом обсуждают, что им делать с моим обрезанным членом». Опять его передернуло.

В это время один из захвативших его внезапно вскочил на ноги, отошел от костра и через несколько секунд вернулся, держа в руках металлическую кружку.

— Пей, это тебя согреет.

Росс осторожно глотнул, и, к своему удовольствию, обнаружил, что пьет горячий мятный чай. Он опорожнил кружку и протянул своему охраннику:

— Долейте, пожалуйста.

Но охранник покачал головой и показал на приближающуюся к нему группу, во главе которой шел человек со шрамом.

— Смотри, они уже решили.

Группа окружила его, и человек со шрамом сказал:

— Мы верим тебе, американец. Так что ты останешься с нами. Может быть, поможешь нам драться с русскими, как ты помогал нашим братьям в Афганистане.

Росс всхлипнул, на него накатила волна облегчения.

— Но, — продолжал главарь — на одном условии. Ты не можешь быть с нами, если ты не подчинишься законам Аллаха. Ты должен обратиться в мусульманство. Если ты этого не сделаешь, нам придется убить тебя здесь же, и прямо сейчас.

— Но я ничего не знаю о вашей религии, я даже не знаю, кто вы.

— Узнаешь. Мы — члены секты суфистов, хранителей священного Корана, защитники веры пророка Магомета.

— Долго ли занимает обращение? — Когда-то Росс что-то читал о крестоносцах, и внезапно в его памяти всплыла фраза: «Ислам или меч». «Недаром, — подумал он, — его профессор по этому поводу заметил, что это — несложный выбор».

  53