Последние отзывы

  22  

– Нет у вас никаких дел, – вздохнула я, – а праздники вы не любите, потому что один, а один, потому что...

Я не успела закончить. С полки позади меня что-то свалилось и с грохотом обрушилось на пол. Я подпрыгнула от испуга.

– Ваза! – взревел Александр Иванович. – Что ты наделала! Это же фарфор!

– Я ее не трогала, – пятясь от рассерженного старика, пыталась оправдаться я.

– А кто, кто трогал?! – не унимался он. – Где твои родители! Пусть выплачивают!

– Извините, это я. Нечаянно, – сказала Фенечка, покачиваясь в воздухе между нами. – Ох, пасти мне орунов! – печально вздохнула она.

– Фенечка! – ужаснулась я.

Александр Иванович замер с поднятыми руками.

– Кто это? – с трудом произнес он.

– Фея Феенелия, – ответила Фенечка.

– Не бывает, – пролепетал старик.

– Да ладно, – поморщилась фея, – уж кому-кому, а вам-то глупо отрицать существование фей.

Александр Иванович как-то сразу съежился, поник и прошептал в ответ:

– Я не мог от него отказаться...

– И поэтому держали под пыльным стеклом в магазине? – насмешливо спросила Фенечка. Александр Иванович поднял голову и посмотрел на нее так, что мне сразу стало его жалко.

Фенечка обернулась к осколкам на полу и взмахнула палочкой.

– Вот вам ваша ваза, – сказала она, когда блистающая красками фарфоровая красавица снова заняла свое место на полке.

Старик только рукой махнул. Он побрел в угол и устало опустился на стул.

– Подумать только, – как бы самому себе пробормотал он, – фея в моем магазине! Я знал, всегда знал! И сказку эту вашу читал. Эх! Когда колокольчик попал ко мне, я был просто счастлив! Вы не представляете себе, как же я был счастлив! Как никогда в жизни! Целый год! Мог ли я расстаться с колокольчиком?

Я знал, что должен его подарить. Но не мог! Я думал, вот еще годик побудет у меня, а потом еще, еще... Я видел, как волшебная сила уходит из него, а вместе с ней уходила радость. Моя радость! Но все равно не мог его отдать. Сколько раз они приходили ко мне, эти несчастные дети! Они вечно крутились у меня под ногами. Сначала я от них бегал, прятался, запирал двери, потом стал гнать их от себя. Мне казалось, что они хотят лишить меня последней маленькой радости. Я их ненавидел! И еще, я надеялся: вдруг феи прилетят ко мне сами. Вспомнят о своем колокольчике и прилетят. Я так долго ждал... А потом, конечно, перестал ждать, попросту забыл. А колокольчик... что ж, он со временем совсем утратил свое волшебство и стал просто кусочком серого стекла.

Александр Иванович, погруженный в свои воспоминания, замолчал. Фенечка уселась ко мне на плечо и тоже молчала.

– И вот, фея прилетела, – вздохнул старик.

– Глупый, глупый человек! – сказала Фенечка. – Ты сам лишил себя радости. Закопался, как крот! И ты еще говоришь, что читал сказку? Жадный и глупый! Колокольчик не может утратить свое волшебство. Он просто замкнулся в себе, потому что не мог больше дарить радость. Эх ты! А еще взрослый! Радость ведь не в том, чтоб прятать, а в том, чтоб дарить!

– Чтоб дарить, – отозвался старик. И вдруг встрепенулся, взглянул с надеждой. – Значит, он не испортился?

– Конечно, нет! – ответила Фенечка.

– Да, да, да, – тараторил Александр Иванович, – она говорила, она предупреждала, а я не слушал... Ах, Оленька, Оленька! А потом и она ушла... Моя последняя радость...

Он резко поднялся, бросился к прилавку, с трудом отодвинул стекло, достал колокольчик:

– На, вот, возьми его, – он протянул мне раскрытую ладонь, на которой лежало серое тельце колокольчика. Он запнулся, сделал шаг навстречу. – С Новым годом и... простите меня!

Я улыбнулась, взяла колокольчик и даже зажмурилась от сверкания, брызнувшего во все стороны.

Лавка антиквара наполнилась чудесной музыкой, радостным звоном и светом. Светом, которого так не хватало Александру Ивановичу все те годы, что колокольчик пылился на прилавке.

– Ура! – завопила Фенечка, взлетая к потолку. А в лавке уже происходила настоящая феерия. Куда-то исчезли рухлядь и паутина. Вазы и подсвечники засияли, будто их только что начистили, с картин и гобеленов спала пыльная завеса, натюрморты пахли летом и фруктами, по пейзажам гулял ветер, неизвестные дамы и кавалеры улыбались со своих полотен и приветливо кивали головами. В углу вращался здоровенный глобус, освещенный лампочкой-солнцем, а фарфоровые статуэтки пастушек устроили настоящий балет на прилавке.

Александр Иванович неистово хлопал в ладоши и смеялся, как ребенок.

  22