Последние отзывы

  123  

В десять часов утра Морозини отправился к мэтру Массариа, своему нотариусу, чтобы составить завещание, в котором делил все свое состояние между Ги Бюто, Адальбером Видаль-Пеликорном и Чечиной с Заккарией. Сделав это, князь вернулся к своим повседневным делам с успокоенной душой: если он умрет, Анелька и Адриана не получат ни единой крохи его богатств...

* * *

Люксембургский банкир защелкнул футляр с грифоном из золота и рубинов, сунул его в карман, горячо пожал руку Морозини и, натягивая перчатки, произнес:

– Я никогда не смогу отблагодарить вас, дорогой князь! Моя мать будет счастлива получить в подарок к Рождеству эту фамильную драгоценность, пропавшую сотню лет назад. Настоящий сюрприз, вы и впрямь творите чудеса!

– Вы помогли мне в этом. Вы терпеливы, а я упрям, остальное довершила удача...

Он смотрел в окно, как его клиент садится в «Джудекку», чтобы Дзиан отвез его на вокзал. Действительно, послезавтра Рождество, и времени у люксембуржца было в обрез, но зато он уезжал счастливым...

Морозини не мог сказать того же о себе. Радость клиента и близость Рождества только делали его усталость еще более заметной. Особенно когда он вспоминал прошлый год! В такие же предрождественские дни они с Адальбером передали алмаз Карла Смелого Симону Аронову. В сочельник дворец Морозини грустил только об отсутствии Мины за праздничным столом, но эту брешь надежно затыкала веселая троица: милая тетя Амелия, Мари-Анжелина дю План-Крепен и Видаль-Пеликорн. Все трое искренне радовались тому, что вместе с Альдо отмечают лучший праздник года.

На этот раз – поражение по всему фронту. Опал навсегда потерян, а в семью Альдо вошли подозрительная женщина и преступник в ожидании суда. Остальных, настоящих, не будет: госпожа де Соммьер лежит в постели с гриппом в своем особняке у парка Монсо, План-Крепен за ней ухаживает. Что до Адальбера, он, наверное, проводит праздники в Вене, с Лизой и ее бабушкой. Ах, это было бы лучше всего! Почему, почему он вынужден лишать себя подобной радости?

Внезапно князь-антиквар почувствовал, что по спине у него пробежала дрожь, в носу засвербило. Князь разразился отчаянным чихом. Он простудился. Как глупо было торчать на пронизывающем декабрьском венецианском ветру и пережевывать свои несчастья! Он вполне мог заниматься этим и в комнате. Морозини поспешил было к двери, но тут его взгляд за что-то зацепился. Он присмотрелся внимательней. Лодка гостиницы Даниели разворачивалась, направляясь ко входу в рио Фоскари, и лодочник махал ему рукой – наверное, привез нового клиента. Вернее, клиентку: рядом с ним стояла женщина, элегантная, в шапочке из голубого песца и пальто, отделанном тем же мехом. Она тоже помахала рукой, и сердце Альдо на мгновение перестало биться. Но лодка уже причаливала, и князь едва успел оправиться от изумления: на носу стояла Лиза, с покрасневшим от холода носиком, и ее фиалковые глаза светились радостью.

– Здравствуйте! – закричала она. – Думаю, вы меня не ждали?

От девушки исходил такой свет, такое тепло, что Альдо сразу перестал дрожать. Он с трудом удержался, чтобы не сжать ее в объятиях, и только протянул к ней руки.

– Нет, я не ждал вас! И меня даже одолевали мрачные мысли, но появились вы, и все прояснилось! Какое невероятное счастье – видеть вас сегодня здесь!

– Сейчас все вам расскажу. Можно войти? Здесь так холодно и сыро...

– Конечно! Входите! Входите скорее!

Альдо повел ее в свой рабочий кабинет, но навстречу им попался Заккария с чайным подносом в руках. Узнав гостью, старый слуга поставил свою ношу на сундук и бросился к ней:

– Барышня Лиза!.. Кто бы мог подумать? Ох, как обрадуется Чечина!

Прежде чем его успели остановить, он помчался в сторону кухни, позабыв о своих величественных манерах и думая только о том, чтобы поскорее обрадовать жену. Альдо тем временем привел гостью в большую, обтянутую золотой парчой комнату, где они так часто работали вместе и где она предельно естественным движением опустилась в кресло, в которое садилась прежде, собираясь стенографировать письма, которые диктовал ей Морозини. Не успели они сказать друг другу и двух слов, как дверь распахнулась под натиском Чечины, и та, смеясь и плача, налетела на Лизу, едва не раздавив ее в порыве восторга:

– Клянусь всеми святыми рая, это она, это в самом деле она! Наша малышка!.. О, Иисусе сладчайший, какой великолепный подарок вы сделали нам на Рождество!

  123