Последние отзывы

  85  

Когда же ваш вероломный друг бросился на вас, вы стали метаться из стороны в сторону и со стремительностью проститутки начали строить новые теории о демократическом духе войны, о демократическом духе антигитлеровской коалиции, боясь, что союзники не будут поддерживать вас. Так знайте же, Сталин, что союзники подали руку помощи не вам, а русскому народу. По крайней мере, так думал и думает русский народ. Поэтому и только поэтому так героически он сражался в этой войне. Когда же окончилась война и вместо благодарности союзникам и русскому народу вы с еще большей стремительностью, чем прежде, стали развивать вашу подлейшую работу по натравливанию народов друг на друга, вы быстро забыли, что говорили во время войны. Ваши громилы-дипломаты стараются из всех сил расколоть только что созданные для мирного сотрудничества народов Объединенные Нации. Вы требуете вывода войск из Греции, тогда для чего вы их держите в Болгарии, Польше и других местах? Или союзные войска в Греции не дают развернуться вашим провокаторам гражданской войны и деморализовать дух греческого народа? Зная, что устав Объединенных Наций предусматривает невмешательство во внутренние дела его членов, вы требуете, чтобы государства мира вмешались во внутренние дела Испании и помогли испанскому народу устранить режим Франко. Вы требуете устранить его как последний очаг фашистской диктатуры, помогавшей Гитлеру. Но он не последний. Вы, Сталин, больше двух лет были несравненно лучшим помощником Гитлера в его победном марше по Европе. Да! Как было бы хорошо, если бы государства — члены Объединенных Наций вмешались не только в дела Франко, но и в ваши кровавые дела, «товарищ» душитель народов России. Вот такие мысли одолевают нас, русских людей, когда мы слушаем лекцию Колесниченко, читаем и слышим о том, что говорится на Генеральной Ассамблее в Лондоне.

В одном из пригородов Берлина, когда еще в городе шел ожесточенный бой, в прекрасной немецкой усадьбе разместился наш армейский ветеринарный лазарет. Жители усадьбы не покинули своего дома и спокойно расхаживали по квартире, двору и саду. Наши солдаты после размещения лазарета начинают «осваивать» усадьбу. От их зоркого глаза ничего не может ускользнуть, особенно то, что может быть предметом «цап-царап»; они везде хотят найти что-нибудь для посылки на родину или для использования в своем походном обиходе. Под «контроль» попадает кладовая, погреба, шкафы, гардеробы, письменные столы. Железный щуп на полтора-два метра пронизывает земельный участок усадьбы. И как «навозну кучу разрывая, петух нашел жемчужное зерно», так и наши солдатики где-то нашли массу каких-то чертежей. Позвали офицеров. Те военным чутьем и по конфигурации отдельных контуров догадались, что это не простые чертежи, а связанные с постройкой каких-то самолетов. Вызвали хозяина. Им оказался немец годов под пятьдесят по документам; по внешнему виду ему нельзя было дать более тридцати лет. Так он молодо выглядел. Он без долгих обиняков сказал, что это чертежи знаменитого самолета Фау-3, бомбившего Лондон, а он — его конструктор. Немедленно доставили его в контрразведку армии. Он нисколько не был смущен таким положением и держал себя исключительно спокойно, т. к. был полностью уверен, что ему здесь ничего, кроме хорошего, не будет. Он свободно расхаживал по близлежащей территории. Наши офицеры воспользовались этим и старались поговорить с конструктором. Вот рассказ одного офицера, говорившего с ним:

— Я его спрашиваю — сколько ему лет, он отвечает, что сорок восемь. «А почему вы выглядите так молодо?» Он отвечает: «Я над этим самолетом-снарядом работаю с 1918 года, и, кроме этой работы, я ничего больше не знал; меня обеспечили всем, и я буквально ни в чем не нуждался».

«Скажите, что из себя представляет этот самолет-снаряд?» Он же мне в ответ: «Ну, об этом рассказывать долго, и вы многого без специальных знаний в этой области не поймете, а коротко: это — комбинация двух патентов, один французский по аэродинамике, другой английский по пиротехнике. Наша разведка купила их у этих авторов, а моя задача заключалась в соединении их в одно целое, что я приблизительно к 1935 году и сделал. Генерал де Голль уже расстрелял автора, продавшего нам патент, а что с английским автором, я не знаю». Я спрашивал его о том, что он думает делать дальше. «Как что? Разве России не нужна будет моя работа? Работать буду».

Через несколько дней мы уже не видели конструктора этого чудовищного снаряда, ибо он был отправлен в Москву. Вот такие люди знали, сколько зла они принесли народу Англии; они не шли сдаваться союзникам, а сдавались Красной Армии. Те же, кто натворил уйму чудовищных преступлений на территории России, старались попасть в руки союзников, где, конечно, не имели такого радушного приема, как сей конструктор в Москве.

  85