Последние отзывы

  25  

Элизабет додумала про себя, как бы Линн закончила:

«…к которому я так отношусь».

Она вспомнила слова прекрасной песни Линн:

«День за днем я думаю только о нем».

Может быть, этот «он» – Гай Чесни?

– Линн, – негромко сказала Элизабет, – конечно, это не мое дело – я тебя мало знаю. Может быть, ты застенчива, может быть, порой ты чувствуешь себя неловко, но не думай, что остальные этого никогда не чувствовали.

Линн укоризненно посмотрела на нее.

– Ну уж только не ты, – с завистью ответила она. – Господи, я бы все отдала, чтобы быть тобой! Бьюсь об заклад, ты в жизни никого не стеснялась.

– С ума сошла, – сказала Элизабет. – Я была бы не человек, если бы никогда не чувствовала стеснения! Только нельзя этому поддаваться. Ты должна думать о том, что в тебе особенного. Скажи, например, – добавила она, – хотела бы ты превратиться в меня, если бы знала, что я не могу пропеть ни ноты? Что я не играю ни на каком музыкальном инструменте и что не смогла бы написать песню, как ты, даже если мне пистолет ко лбу приставят?

Линн посмотрела на нее:

– Это правда? Ты правда не смогла бы?

Элизабет рассмеялась:

– Мой учитель музыки в младшем классе говорил, что я абсолютно безнадежна.

– Наверное, мне было бы тяжело не иметь возможности играть на гитаре, – согласилась Линн. – Наверное, я воспринимаю музыку как должное.

Элизабет передернула плечами:

– Может быть, ты не только музыку воспринимаешь как должное. Не может быть, что она – единственное, что в тебе есть особенного. – Она вопросительно посмотрела на девушку. – Гай услышал в твоей песне что-то такое, что ему показалось необыкновенным, чем-то, что он обязательно хочет найти. Почему не дать ему этот шанс?

– Потому что он сказал мне, – Линн запнулась, с трудом сдерживая себя, – потому что он сказал, что певица его мечты – Линда Ронстадт. Я уверена, что он думает, что та, кто поет «Глядя извне», выглядит, как Линда Ронстадт, если не лучше. Я не могу разочаровать его.

– Ну, это твое дело, – ответила Элизабет. – Только не знаю, как долго продержится твой секрет. Гай решительно настроен узнать правду.

Линн неуверенно взглянула на нее.

– Только обещай мне, что никому не расскажешь, – умоляюще сказала она. – Правда, Лиз. Я не вынесу этого. Скорее умру.

Элизабет вздохнула.

– Хорошо, обещаю, – наконец сказала она.

Хотя это ей совершенно не нравилось. По дороге домой она вспоминала выражение лица Гая, когда он вчера стоял на берегу и смотрел на море.

К тому же Элизабет чувствовала, что Линн напрасно не хочет попытать счастья. Может быть, это лучшее, что случится в ее жизни. Конечно, она была не уверена в себе. Но ее стремление уйти в себя, отказ от попыток что-либо изменить ничего хорошего ей не давали.

Если бы Гай как-то об этом узнал…

Но она дала обещание. А к своим обещаниям Элизабет Уэйкфилд относилась со всей серьезностью. Так что, похоже, таинственная певица, которую ищет Гай, так и останется загадкой.

– Это так здорово! – воскликнула Инид.

Было полдевятого в субботу вечером, и эстафета «Качаемся без перерыва» стартовала в полную мощь. Спортзал выглядел великолепно. Девушки из команды болельщиц украсили стены плакатами времен пятидесятых годов, школьными флагами и смешными картинками кресел-качалок, вырезанными из журналов. Свет был приглушен, а на большой сцене в углу зала выступали «Друиды». Первой песней, которую они исполнили, конечно же, была «Качаемся без перерыва», а рядом со сценой, в свете прожектора, в кресле, привезенном ею в микроавтобусе «Друидов», раскачивалась Джессика.

– Не могу поверить, какой бред, – засмеялась Элизабет.

Вообще-то ей понравилось, насколько гладко все шло. Большинство ее приятелей пришли, нарядившись в костюмы пятидесятых годов. Уинстон зализал волосы, на нем были бабочка в горошек, черные мокасины, джинсы и белая рубашка. Другие парни, все в темных очках, были одеты в парусиновые шорты или «бермуды», клетчатые рубашки и белые носки. На девочках были юбки «солнце», короткие носочки, босоножки и кардиганы, застегивающиеся сзади на пуговицы. Джессика, которая в прямом смысле находилась в лучах прожектора, раздобыла в комиссионке старую юбку с бахромой спереди. Ее светло-русые волосы были забраны назад и собраны высоко на голове в хвост с бантом. На Элизабет были черные брюки, не достающие до лодыжек, и белая блузка без рукавов.

Линн Генри, похоже, не пришла. Элизабет и не ожидала, что она появится. Насколько она знала Линн, школьные танцы были не в ее вкусе. Но Элизабет все равно не могла избавиться от мыслей о ней. Каждый раз, замечая Гая, играющего на сцене, она чувствовала ком в горле. Ах, если бы она могла рассказать ему!

  25