Последние отзывы

  128  

Как ни крути, а меч – моя единственная, и то призрачная возможность выжить. В конце концов, я не Эльрик Мельнибонэйский, я обыкновенный человек, затянутый в водоворот сверхъестественных событий, непостижных уму. И стоящий – точнее лежащий – на краю гибели.

Повязка на боку промокла насквозь. Похоже, я потерял много крови. Не знаю, задели пули какие-нибудь внутренние органы или прошли навылет, но это, в общем-то, не имело значения. Нацисты, разумеется, не собирались вызывать ко мне врача.

Хотелось бы все же знать, что это будет за «эксперимент»?

Собравшиеся в оружейной бонзы словно чего-то ждали. Гитлер, такой же суетливый, как Гесс, производил впечатление уличного торговца, настороженно высматривающего полицию. Он изъяснялся высоким слогом, который почему-то принят у австрийского среднего класса; и, хотя сейчас он был самым, пожалуй, могущественным человеком в мире, в нем угадывалась некая слабинка. Может, в том и заключается банальность зла, о которой рассуждал мой друг отец Корнелиус, уехавший в Африку?

Я почти не слышал, о чем они говорят, а отдельные слова, которые различал, казались мне полнейшей чепухой. Гитлер засмеялся, хлопнул себя перчаткой по бедру. До меня донеслась фраза: «Англичане вот-вот запросят пощады, и мы снизойдем к их просьбе. Мы позволим им сохранить прежние порядки, которые идеально подходят для наших целей. Но сперва – сперва мы сотрем с лица земли Лондон».

Значит, они собрались здесь, чтобы обсудить решающий удар по Англии? А я-то думал, что их интересуют артефакты, добытые Гейнором в потустороннем мире…

Дверь распахнулась, и появился Гейнор – в черных доспехах и длинном черном плаще поверх. Он походил на рыцаря из тех бесчисленных исторических фильмов, которые так обожали наци. Нагрудник украшала бронзовая свастика, другая сияла звездой на шлеме. Этакий демонический Зигфрид. Рука Гейнора лежала на рукояти огромного клинка с лезвием, испещренным рунами.

Мой кузен отступил в сторону, мелодраматически взмахнул рукой – и двое солдат втащили в комнату сопротивляющуюся женщину.

Мое сердце упало. Прощай, последняя надежда. Это была Оуна.

Ее тоже лишили мундира и обрядили в длинное мешковатое платье цвета спелого овса, скроенное по средневековому фасону, с воротником оборками, и расшитое свастиками. Белые волосы перехватывал обруч, глаза Оуны сверкали, точно гранаты, на бледном, искаженном яростью лице. Руки связаны, губы плотно сжаты… Когда девушка заметила меня, ярость на ее лице сменилась ужасом, рот раскрылся, словно в беззвучном крике. Потом губы сжались снова, плотнее прежнего.

Мне хотелось утешить ее, но я не мог этого сделать.

Мы обречены, в этом нет ни малейших сомнений.

Поздоровавшись с присутствующими, Гейнор объявил с торжеством в голосе:

– Мой план сработал, господа! Мы заманили в ловушку двух изменников, виновных в тяжких преступлениях против рейха. Они заплатят за свои преступления, однако, смею сказать, их смерть будет куда более благородной, чем они того заслуживают. Грааль и Черный Клинок наконец-то в нашем распоряжении, и мы можем совершить жертвоприношение и приступить к последнему обряду, – он покосился на Оуну, насмешливо поклонился, как бы благодаря за то, что девушка сама отдала себя в его руки. – И заключить сделку с владыками Вышних Миров.

Он убьет нас обоих – ради вероятного осуществления мистических, кощунственных нацистских бредней.

Гитлер и прочие смотрели на связанную девушку, их лица, освещенные факелами, выражали нетерпение. Гитлер повернулся к Герингу, отпустил какую-то похабную шуточку, и толстяк захихикал. Только Гесс как будто нервничал. По-моему, он жил в мире грез, предпочитая избегать реальности, а предстоящий жестокий, кровавый ритуал грозил осквернить его фантазии.

Геббельс и Гиммлер, стоявшие рядом с фюрером, натянуто улыбались. Пенсне Гиммлера поблескивало, словно в нем отражались огни преисподней.

Не выпуская меча, Гейнор протянул другую руку, схватил Оуну за волосы и подтащил девушку к алтарю.

– Химический и духовный брак противоположностей, – провозгласил он с видим коммивояжера, расхваливающего свой товар. – Мой фюрер, господа, я обещал вам вернуться с Граалем и мечами. Вот светлый меч Карла Великого, а вот – доставленный сюда этим ходячим мертвецом, – он указал на меня, – черный клинок Гильдебранда, вассала короля Теодориха. Этим мечом, который звался Убийцей Сыновей, Гильдебранд сразил Хадубранда, своего старшего сына. Меч добра, – Гейнор взмахнул светлым клинком, – и меч зла, – он показал на алтарь. – Сведенные вместе, они окропят кровью Грааль, добро и зло соединятся и станут единым целым. Кровь оживит Грааль, и он поделится с нами своею благой силой. Смерть исчезнет. Мы заключим союз с герцогом Ариохом и станем бессмертными, причисленными к сонму богов. Все это предсказал готский король Хлодвиг на смертном одре, передавая Грааль своему наместнику, Дитриху Бернскому, который затем поручил охранять Грааль своему шурину и моему предку Эрманарику. Когда Грааль омоется кровью, когда его окропит кровь девственницы, северные и арийские народы объединятся и займут подобающее им место правителей мира!

  128