93 
Адам ошалело вытаращил глаза. Он едва не расхохотался: такой нелепой была ситуация. Может, эта Женевьев не понимает, что почти раздета и что простыня — отнюдь не самое надежное укрытие.
— Буду счастлив пожать вашу руку — когда вы оденетесь, разумеется.
— О… Боже! — тихо вскрикнула Женевьев.
— Вы не против, если я зажгу свет? — ехидно спросил он.
— Нет-нет, не надо! — дрожащим голосом проговорила она. — Я не одета. Я в ночной рубашке. Вы должны выйти из моей комнаты, прежде чем кто-нибудь вас обнаружит. Если это случится… Господи, какой ужас!..
— Это моя комната, — напомнил Адам. — И говорите потише, если не собираетесь перебудить весь дом. Я не хочу, чтобы сюда сбежались мои братья и начали выяснять, что тут происходит.
— Я… я поняла.
— Отлично, Женевьев.
Он сидел, вытянув длинные йоги, положив руки на колени, и терпеливо ждал, когда девушка наконец объяснит, почему она оказалась в его кровати.
Глаза Женевьев вскоре привыкли к темноте, и она могла хорошенько рассмотреть мужчину, о котором мечтала последние два года. Боже, он просто великолепен! Она много раз рисовала в своем воображении его портрет, но реальность превзошла все ожидания. Черты его лица были совершенны. Оно могло бы служить моделью для древних статуй, которые она видела в музее у себя на родине. У Адама такой же широкий лоб, высокие скулы, безукоризненно прямой нос и четко очерченный рот. Глаза удивительного полуночного цвета придавали его лицу особую притягательность. Взгляд Адама сосредоточился на Женевьев, и она почувствовала, как по ее телу разливается тепло.
Она не могла отвести от него глаз. Адам оказался намного массивнее, чем она себе представляла, и еще более мускулистым. Он был поджарым, но на руках и груди бугрились мощные мышцы, что говорило о его недюжинной силе. Женевьев чувствовала его напряженность и настороженность и не сомневалась, что если бы он вдруг решил напасть на нее, то ей не поздоровится. От этой мысли ее бросило в дрожь. Раньше она даже не предполагала, что Адам Клейборн может быть опасен, и в своем воображении никогда не представляла его таким хмурым, каким увидела сейчас.
В старой ночной рубашке, с которой она никак не хотела расстаться, Женевьев вдруг почувствовала себя бедной родственницей, жалкой нищенкой и снова натянула простыню до самого подбородка.
Какая же она глупая! У нее нет причин его бояться. Ни о чем таком она не должна я думать. Она вообще не из пугливых. Да и с чего бы ей бояться его? Смешно! Она знает Адама лучше всех в мире, даже лучше, чем его братья, ведь она читала все до единого письма, которые он написал маме Роуз за многие годы.
— Вам не о чем беспокоиться, — прошептала Женевьев. — Я не собираюсь звать на помощь. Я вас совсем не боюсь.
Он крепко сжал челюсти.
— Лучше скажите наконец, что вы делаете в моей постели?
— Все комнаты для гостей заняты, и ваша мама поселила меня здесь. Я, конечно, удивила ее, приехав без предупреждения. Она давно приглашала меня в Роуз-Хилл, но по не зависящим от меня обстоятельствам я не могла воспользоваться ее приглашением до сих пор.
Внезапно его озарило. Он вспомнил, кто такая Женевьев! Несмотря на свою массивность, Адам когда надо мог быть очень быстрым. Он мигом вскочил на ноги и оказался на середине комнаты, прежде чем Женевьев успела перевести дыхание.
Она схватила валявшийся под ногами халат, натянула на себя и хотела было встать, но вдруг передумала: ей не хотелось, чтобы у Адама сложилось впечатление, будто она его преследует.
— Погодите, — окликнула она его. — Ваша мама сказала вам, что я в Роуз-Хилле?
— Нет, — буркнул Адам.
Он понимал, что говорит с ней недружелюбно. Но ничего не мог с собой поделать. Ему бы следовало с самого начала догадаться, кто она. Ее южный акцент был почти незаметным, но ведь он обратил внимание на мягкость и музыкальность голоса… Да, это, несомненно, Женевьев Перри, та самая девушка, о которой ему говорила мама Роуз!
Адам уже дошел до двери, когда Женевьев вдогонку спросила его:
— Значит, она вам ничего не объяснила?
Адам нехотя обернулся.
— А что, собственно, она должна была объяснить? — недовольно спросил он.
Женевьев поплотнее закуталась в халат и вошла в полосу лунного света. Увидев ее лицо, Адам отчетливо понял, в какую опасную ситуацию попал. Без сомнения, Женевьев Перри самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Коротко подстриженные темные волосы обрамляют ангельское личико; высокие скулы, тонкий нос, а рот — рот может довести до умопомрачения любого мужчину. Кожа безуппречна, а невинная улыбка, блуждающая на лице, способна лишить разума кого угодно.
93 
