очень нудно 
7 
Словно какой-нибудь лось или олень, пойманный лучами фар.
«Так-то, Рыжий, скачка окончена».
Куперман припарковался и, выглянув из-за руля, двумя привычными движениями снял свой фонарик и ощупал дубинку на поясе. Адреналин толкал его вперед, хотя где-то в глубине сознания звучали предостережения инструкторов Академии, их призывы не спешить и сначала обдумать ситуацию. Но ноги не слушались.
И едва приблизившись, он спросил:
— Это вы звонили?
Мужчина поднял руку, загораживаясь от света. Куперман направил луч фонарика пониже.
— Это вы звонили насчет тела?
Рыжий повернулся к пикапу. Куперман провел фонариком по направлению его взгляда — луч осветил затылок мужчины, а за ним — пирамиду с двумя мощными ружьями. Шерсть на загривке Купермана колыхнулась, и он было потянулся к своему смит-вессону, однако побуждение вытащить его он в себе подавил.
Обдумай все. Включи мозги. Как и всегда.
Рыжий был в джинсах, тяжелых ботинках и рубашке из грубой хлопчатобумажной ткани — одежда, обычная для охотника. Спокойствие. Что за охота без ружей? Их двое. Два ружья. Спокойствие. На табличке с лицензией закатные холмы Западной Виргинии, а над ними — такая знакомая надпись: «Девственная красота». Только спокойствие. Два хороших парня отправились в горы поохотиться, только и всего. Дверца напротив водительской распахнулась, и из пикапа выпрыгнул темноволосый мужчина с густой бородой. Куперман направил на него луч фонарика.
— Я Берт Куперман, офицер чарльзтаунской полиции. Это вы позвонили девять-один-один насчет мертвого тела?
Мужчина кивнул и приблизился. В руке у него был мобильник. Ну, все в точности как говорил Моль.
— Да, офицер. Это я звонил. Черт возьми, вы нас прямо напугали, так быстро приехали. Вот уж неожиданность! — Мужчина говорил с заметным западновиргинским акцентом и словно бы запыхавшись.
— Моя рация уловила ваш звонок. Я тут патрулировал неподалеку.
Мужчина махнул рукой в сторону ракитника, заросли которого почти скрывали черный «лексус».
— Показалось странным, как он стоит, — пояснил он, сделав шаг к машине. — Мы решили, может, авария или что. А там внутри никого. Один только пиджак. Тоже чудно как-то. Ну, мы и порыскали немного просто из любопытства, знаете ли. — Говоря, мужчина указывал куда-то вниз и, петляя, шел в том направлении. — И тело оказалось вон там, под обрывом. Звука мы не слышали, но похоже, он только что это сделал.
Куперман едва поспевал за ним.
— Только что это сделал?
Мужчина остановился на краю крутого склона. Внизу катила свои воды Шенандоа — темная, как гудроновая полоса ночью.
— Стрельнул себе в голову. Так, по крайней мере, выглядит.
— Он мертв? — спросил Куперман.
— Тело еще теплое. Мы ведь не доктора, чтобы... но, видать...
Куперман заглянул за край обрыва.
— А жив он быть не может?
Мужчина указал на тело.
— Видите вон там, слева от куста, метрах в двадцати отсюда? Видите?
Куперман направил луч фонарика и осветил какой-то куст, конский каштан, а затем, поведя луч в обратном направлении, выхватил из тьмы нечто гротескно-неуместное — брючину, выглядывающую из-за кустов. Тело. Явный труп. Он, конечно, ожидал это увидеть, но все-таки... Первый его труп...
И опять в голове замелькало, мысли понеслись, словно предметы в детской видеоигре. Куперман начал было спускаться и остановился.
Охолонись. Сообщи. Возможно, он еще жив. Ведь тело-то теплое.
Он снова начал спуск и снова остановился.
Даже если он жив, один ты ему не поможешь. Вызови «скорую».
Поднявшись к краю обрыва, он направился к машине, потом обернулся, чтобы сказать этим двоим, что он собирается делать.
— Я хочу...
Он уронил фонарик, и тот, покатившись, остановился возле носка черного охотничьего ботинка. Опытные люди говорят, что оно кажется огромным, как водосточная труба. Глаза бы не глядели.
— Подкрепление будет здесь через минуту, — сказал Куперман.
Темноволосый улыбнулся.
— Спасибо за столь ценное сообщение, офицер. — Теперь у него никакого выговора не было. Как не было в руках и телефона. Вместо него мужчина держал крупнокалиберный пистолет.
Куперман стоял, не сводя глаз с дула.
3
Джосмитский Национальный парк, Калифорния
Крик раздался эхом, отлетевшим от гранитных скал, подобно стону привидения. Слоун сел, с трудом приподнявшись в тесном, как кокон, спальном мешке. Выпростав руку из-под стеганой ткани, он пошарил по земле, ища прорезиненную рукоять, и вынул из чехла зазубренное лезвие в тот же миг, как выпутался из спального мешка и с выпученными глазами поднялся на четвереньки. В ушах стучало. Было трудно дышать.
7 
