очень нудно 
102 
Джеффри и Роджер вернулись в зал, когда начали подавать на стол. По выражению их лиц Элизабет могла судить, что новость оказалась не из приятных.
– «Книга судного дня»? – шепотом спросила она, когда барон уселся во главе стола.
Джеффри взял жену за руку, но ничего не ответил. Элизабет переглянулась с Роджером и улыбнулась. Она всегда сидела по правую руку от барона, а верный рыцарь – по левую.
Один из оруженосцев лорда принес мясо, и Джеффри, отвернувшись, что-то приказал юноше. Воспользовавшись тем, что муж отвлекся, Элизабет подалась вперед, надеясь, что Роджер успеет быстро ответить:
– «Книга судного дня»?
Но Джеффри стиснул ее руку и, заметив, что рыцарь собирается ответить, едва заметно покачал головой.
Его движение не ускользнуло от Элизабет, и она расстроенно вздохнула.
– Не думаю, что королю бы понравилось, если бы он узнал, что его опись величают «Судным днем», – заметил барон.
Как только трапеза подошла к концу, Джеффри повернулся к Роджеру:
– Проследи, чтобы все было готово назавтра. – Отдав распоряжение, он предложил Элизабет удалиться в спальню.
Жена улыбнулась и охотно согласилась:
– Мне нужно тебе кое-что сказать.
– И мне тоже, – отозвался барон. В его голосе не ощущалось ни малейшего волнения, и это заставило Элизабет тревожно нахмуриться. Когда муж скрывал свои чувства, на это всегда находились веские причины. Она подала ему руку и без слов последовала наверх.
Даже тогда, когда дверь спальни отгородила их от остального мира и супруги остались одни, Элизабет продолжала молчать. Она достаточно изучила мужа и знала: прежде чем заговорить, он будет тщательно подбирать слова.
Они в молчании раздели друг друга. Для Элизабет стало ритуалом брать меч мужа и ставить в изголовье кровати с его стороны. После этого она забиралась под одеяла и ждала.
Но на этот раз Джеффри не задул свечей и при свете подошел к кровати. Обнял жену и нежно поцеловал.
– Мне первой сказать свою новость? – спросила Элизабет.
– Уж лучше я, – отозвался барон, – чтобы поскорее покончить с моей. – От его почти свирепого тона у Элизабет от страха перехватило в груди.
Он придавил ее ноги своей тяжестью, обнял за плечи и прижал к груди. Но в лицо боялся смотреть. То, что ему предстояло сказать, причинит жене боль, и ее боль превратится в его.
– Мне непросто тебе это говорить, Элизабет, – наконец начал он, поглаживая жену по голове.
Элизабет всем телом дернулась назад, и Джеффри невольно заглянул ей в глаза.
– Не тяни, – попросила она, с каждой секундой пугаясь все сильнее и сильнее.
– Вызов к Вильгельму касается Монтрайта, – произнес барон, не спуская глаз с жены. И поспешил закончить:
– Твой дед обвиняется в измене.
– Нет! – Короткое отрицание прозвучало, как крик подстреленного животного.
– Но это еще не все. – Джеффри говорил бесстрастным тоном, и Элизабет заставила себя успокоиться и слушать. – Белвейн подал королю прошение и требует передать опекунство над Томасом ему. Сейчас они все в Лондоне, и завтра я тоже выезжаю туда.
– И я, – воскликнула Элизабет. – Поедем вместе. Пожалуйста, не оставляй меня одну.
В ее глазах сквозила такая мука, что барон поспешил с ответом:
– Хорошо. Поедем. Ты имеешь на это право. В конце концов это твоя семья.
– Наша, – поправила его Элизабет и заплакала. – Что теперь будет, Джеффри? Как поступит король?
– Выслушает все стороны и только потом будет решать. – Он почувствовал, что жена дрожит, и крепче прижал ее к себе. – Не терзай себя. Элизабет. Вильгельм – справедливый король. Доверься ему.
– Я боюсь. – Она уткнулась лицом Джеффри в плечо, и слезы потекли еще сильнее.
Муж успокаивал ее ласковыми словами, не выпускал из любящих рук, и постепенно рыдания улеглись.
– Ты мне веришь? – спросил он.
– Сам знаешь, – всхлипнула Элизабет.
– Значит, поверишь, если я скажу, что все будет хорошо.
– Поверю, если скажешь.
– Даю слово, что никому не позволю нарушить спокойствие в твоей семье.
– А что будет с тобой?
Самому Джеффри опасность не грозила, и вопрос Элизабет его удивил.
– Ничего… А теперь попытайся уснуть. Впереди нас ждет трудный путь. Придется скакать три дня.
Элизабет не забыла о тайне, которую собиралась поведать Джеффри. Она положила ладонь на живот, как бы защищая от тягот мира новую жизнь, которая зрела у нее внутри. Но мужу решила ничего не говорить. Если Джеффри узнает, что жена вынашивает ребенка, он не позволит ей ехать к Вильгельму. Так что придется подождать. Когда решится дело с Белвейном, она поделится своей радостью с Джеффри. А пока будет оберегать ребенка, как муж оберегает ее.
102 
