* * *

Дата: Вторник 29 июня 18.38

От кого: angelo@nirvana.it

Кому: miogiudice@nirvana.it

Тема: Как я попал в Амстердам?

Как я попал в Амстердам? Сейчас расскажу, господин судья.

Все случилось в понедельник вечером на прошлой неделе, я имею в виду тот день, когда я лишился карточки. Закончив смену в баре, Марике пришла ко мне. Прежде чем открыть, я заскочил в ванную сполоснуть лицо и попробовал привести себя в человеческий вид — да уж какое там. Физиономия у меня была измочаленная, будто тряпка, сто раз прокрученная в стиральной машине, словно за несколько часов кожа сморщилась, как у стариков, которых показывают в новостях, когда в доме престарелых берут у них интервью по случаю столетнего юбилея.

Я пытался вести себя как ни в чем не бывало, хоть и знал, что надолго меня не хватит, пытался притворяться, зная, что именно увижу за дверью: веселое, улыбающееся лицо женщины, которая счастлива быть со мной.

Господин судья, как можно быть со мной счастливым? Я вечно недоумевал, почему Стелла так рада видеть меня, но еще больше недоумеваю сегодня, сейчас, когда убил человека.

Как бы то ни было, комедия не удалась.

— Что с тобой?

— Да ничего, просто погода такая, вот я и скис: вечно пасмурно, лето, а холодно не по сезону…

— Не по сезону для тебя, ты с юга, а у нас в это время всегда так.

— Ты права.

Молчание. Минута, две, пять. Подавленное, неловкое молчание, заполненное только мурлыканьем Кандида, который наконец-то привык к Марике и теперь пришел, чтобы его приласкали.

— Мне кажется, ты что-то скрываешь.

— Точно.

И я рассказал все, с самого начала, с того момента, когда стоял на вершине, и до сегодняшнего дня, когда очутился на дне.

А вы, господин судья, что бы вы сделали, если бы ваш друг, ваш Энрико, сказал: «Я убил человека»?

Нет, простите, это неудачное сравнение. Вы знаете Энрико, вы его любите, убежден, что вы попытаетесь понять его и, может, даже защитить. Но Марике-то совсем другое дело, для нее я всего-навсего чужой человек, с которым она переспала, разделила толику отчаянной нежности, вроде потерпевших кораблекрушение. Да окажись я на ее месте, собрал бы вещички и с перепугу удрал. А вот поди ж ты.

Марике приласкала меня, поцеловала и уже была готова думать и действовать, как умеют одни женщины. Пока я твердил, словно пономарь, «это конец», она искала выход.

— Сейчас нужно поесть. — И вытащила из холодильника кусок сыру и палку лиловой колбасы, попробовать которую у меня до сих пор недоставало мужества.

— Денег я тебе дать не могу.

— А я и не прошу.

— А я и не говорю, что ты просишь, я говорю, что деньги нужны, без них никак.

— Я же сказал, это конец. Ты совсем не обязана мне помогать, никто не обязан мне помогать.

— Дурость какая-то. Я не даю тебе денег, потому что у меня их нет. Все деньги в почтовых облигациях, нужно их продавать…

— Ни в коем случае. Это твоя жизнь, твой бар. И вдруг она прямо на месте нашла решение, самое простое, самое очевидное. Так же невозмутимо, как если бы сказала: «поехали куда-нибудь в воскресенье» или «пора идти за продуктами».

— Наличных у меня нет, но я помогу тебе подзаработать, чтобы хватило месяца на два—на три. А там посмотрим.

  66