Последние отзывы

  27  

Пророчица подняла глаза ввысь, словно желая получить консультацию у небесных сил.

— Вы уже теперь та, кем хотите стать, — ответила она.

Нахмурившись, маркиза возразила:

— Но все же есть одно препятствие.

— Оно будет устранено.

— Что? Значит, королева Мария-Терезия…^[26]

— Дни королевы сочтены, и смерть поджидает ее. — Перетасовав карты, Гадалка открыла одну из них. Это оказалась семерка пик.

— Ей осталось жить столько лет, сколько цифр на этой карте.

— Вы уверены?

— Карты никогда не лгут, — заявила Гадалка, указывая на колоду тощим пальцем, который мог бы принадлежать старухе или маленькой девочке.

— Ах! — вздохнув, маркиза забрала руку. — Довольно! Вам незачем продолжать. Если предсказание сбудется, то ваша судьба обеспечена. А пока возьмите это.

Она бросила на стол туго набитый кошелек.

— Если трон опустеет, не сомневайтесь, я возьму и удержу его.

Но сивилла покачала головой.

— Ваша милость, вы еще не достигли цели. Разве вы не видели, как двигался жезл?

— Какой жезл?

— Мой прут. Он наклонился и прикоснулся к картам.

— Нет, я не заметила. А что это означает?

— Что на вашем пути есть препятствие.

— Пустяки — я преодолею его.

— Лихой наездник может не заметить колею, в которой его конь сломает копыто. Видите — жезл продолжает дрожать! Берегитесь, госпожа!

Без видимой причины ореховый прутик затрепетал, словно превратившись в живую змею.

— Почему я должна беречься?

— Не доверяйте никому, а особенно тем, кто ближе всех к вам.

— Моя дорогая колдунья, вы переусердствовали, — усмехнулась госпожа де Монтеспан. — Я всегда принимаю меры предосторожности с теми, кто близок ко мне. Спросите моего сына, хотя ему всего восемь лет, и мою сестру, госпожу де Тианж. И все же, не могли бы вы объясниться более определенно?

— Вред исходит от женщины, которую вы возвысите. Берегитесь немилости, которую навлечет на вас подруга.

— Благодарю за предупреждение, — подумав, ответила маркиза, и в ее голосе послышались мрачные угрожающие нотки. — Я запомню его. Но кто при французском дворе осмелится оспаривать у меня наследство этой жалкой Фонтанж? Те, кто хотели бы похитить у меня моего возлюбленного, знают, что я не Лавальер, и что для каждой, кроме Атенаис де Мортмар, королевское ложе станет смертным!

Несколько минут спустя дама с каштановыми локонами на лбу сменила первую клиентку в кабинете Гадалки. Пророчица поклонилась ей с видом величайшего почтения и отказалась взглянуть на протянутую руку.

— Я не нуждаюсь в этом, чтобы приподнять уголок вуали над будущим. Для меня достаточно взглянуть на ваше лицо, на котором запечатлелись следы пролитых слез. Ибо вы много страдали — от болезни, бедности и унижения.

— Это правда, — с горечью отозвалась дама.

— Когда вы были ребенком, ваши родители покинули родину и уехали за океан. Во время путешествия вы впали в состояние транса, напоминавшее смерть, и корабельный врач распорядился бросить вас за борт, но обняв вас в последний раз, ваша мать услышала, что сердце дочери слабо бьется, и вас снова отнесли в каюту, где вы открыли глаза.

— Совершенно верно — моя мать спасла меня.

— Два года спустя, когда вы пили молоко на траве, к вам подползла ядовитая змея, и мать едва успела оттащить вас, но змея не стала вас преследовать — она начала пить молоко.

— И это правда, но к чему пробуждать воспоминания?

— Только, чтобы доказать вам — Провидение никогда не переставало вас оберегать.

— Почему же Господь должен покинуть ту, которая никогда не прекращала верить в его милосердие?

— По велению судьбы вам, молодой и очаровательной, пришлось выйти замуж за старого инвалида, завещавшего вам пенсию, на которую он существовал, но вам пришлось долго добиваться ее, пока совсем недавно…

— Пока щедрость его величества не возвратила ее нам.

— Вы можете снова выйти замуж, — предположила Гадалка.

— Кто возьмет меня? — с грустью осведомилась молодая вдова, — Я ведь уже не девушка и к тому же бедна.

— И все же, — продолжала предсказательница, — вы выйдете замуж во второй раз, и тот, кто выберет вас, чтобы разделить с вами свою славную судьбу, будет превыше всех, исключая Царя небесного!

— Боже, что вы говорите!

  27