Последние отзывы

  19  

«Это – не технический сбой, – подумал Виталий. – Сейчас будет какое-то объявление». Из каких мельчайших признаков сделал такое заключение, он не сумел бы внятно объяснить.

– Господа, пожалуйста, минуточку внимания! – Совершенно не сбалансированный, густой и слишком громкий голос Измайлова из микрофона покрыл легкий шепоток притихшего зала.

Измайлов принялся откашливаться. Чудовищно визгливый звук взрезал барабанные перепонки: неумелый пользователь слишком порывисто взмахнул микрофоном. Звук вмазался в мозг, в печенку, полоснул грудь.

Спустя мгновение Виталий, морщась, приходил в себя. Но в сердце металлическим заусенцем застряло беспокойство и вонзалось все глубже с каждым растерянно, напряженно, смущенно произнесенным словом веду щего.

– Господа, я вынужден сообщить вам новость. Она очень неприятная для нас… Действительно, глубоко, глубоко печальная… Наше московское танго-сообщество еще очень молодое.

– Какое печальное известие! – иронично и тихо, насколько это было возможно для такого голоса, уронил густой бас за спиной Виталия.

– Нам еще не приходилось терять товарищей… – продолжал Измайлов, не слышавший опрометчивой реплики. – Но, к сожалению, однажды такой трагический момент обязательно настает. Мы не были готовы…

Беспокойство сменилось острой тревогой. Виталий чувствовал, как ускоряется биение сердца.

– Только что мы узнали очень печальную новость…

Измайлов невыносимо долго тянул свое вступление к неизбежному теперь сообщению. «Сколько он будет жевать резину?!» – подумал Виталий с тоскливым возмущением и непроизвольно опустился на краешек ближайшего стула. Следующим, что он услышал, стало имя:

– …Коренев. Он скончался скоропостижно, от острой пневмонии. Еще вчера танцевал… Вот…

У Измайлова, сухого, холодного и уж точно не склонного к сантиментам, явно закончились слова. Тем не менее один из отцов-основателей московского танго пересилил себя и принялся петь, сочиняя на ходу, хвалы своему сподвижнику и сопернику.

Виталий перестал слушать. Он поднялся и неторопливо направился к столику диджея.

Понимая, что выглядит глупо, но совершенно этого не смущаясь, переспросил, кто умер. Он не сумел с первого раза поверить своим ушам. Теперь надо помочь явно растерянным организаторам милонги достойно почтить память великолепного танцора, уважаемого учителя и хорошего человека.

– Тут есть в буфете водка? Сухое вино на худой конец?

Стараниями Рогова все необходимое было в течение пяти минут закуплено в соседнем круглосуточном гастрономе. Измайлов, уже предупрежденный, пригласил присутствующих помянуть покойного.

– Что будем делать дальше? – вполголоса деловито спросил Измайлов у приближенных. Против того, что Виталий явочным порядком включил себя в импровизированный оперативный штаб, никто не возражал. – Прекратить милонгу, предложить всем разойтись?

Уверенности в голосе руководителя не хватало. И правильно!

– Нет, ребята, так нельзя! – авторитетно заявил Рогов. – Он был… ну, для нашего, московского, танго… великий танцор. В его честь, в его память должен звучать танец. Мы должны станцевать отношение к нему, к его смерти… безвременной.

– А откуда узнали, что он умер? – поинтересовался кто-то невпопад. – Он ведь один.

– Мама у него старенькая и молодая подруга. Так, ничего серьезного. Плохо танцует, изредка приходила. Такая небольшого росточка, плотненькая.

Виталий внезапно вспомнил, что видел эту девушку в воскресенье на открытии. «Удивительно, – подумал ни к селу ни к городу, – он, выходит, в танго выбирал худых и длинноногих только для того, чтобы со стороны красиво смотрелось?»

– Она и сообщила. Он умер в больнице… Виталий, я думал об этом, – переключился Измайлов на более насущную тему. – Я хочу посвятить его памяти одну из милонг. Полностью. С рассказами, видеозаписями…

– Это хорошо и правильно. Но сейчас тоже надо танцевать. – Виталий усилил напор, лоббируя идею, ценность которой казалась ему очевидной. – Надо протанцевать блок. Объяснить всем, что и зачем делается. А потом уже разойтись.

– Пожалуй, – задумчиво протянул Измайлов. – У меня есть танда аргентинских песен совершенно надрывного звучания.

– Вот и поставь!.. Нет, объяви прямо сейчас, что будет, а потом ищи. А то народ уже засобирался. Мы должны сразу станцевать в память о Лео, прямо сейчас!

* * *

Идея танцевать траурное танго Ксении совсем не приглянулась: напыщенно! Нежданная и печальная весть, разумеется, исключала дальнейшее веселье, а трагическое исполнение танца требует настоящего, профессионального мастерства. Иначе выйдет пустышка или фарс. Однако она сочла неудобным уходить, пока не отзвучат последние четыре мелодии злосчастного вечера. Костя поддержал. Они молча сидели с пластиковыми стаканами едва пригубленной водки в руках. Ксения пыталась осмыслить происшедшее, Костя всем своим видом выражал сочувствие к тем переживаниям, которых она еще не испытывала – или уже не испытает? Кем был для нее Коренев? Почему ей совсем не горько, ни капельки не больно? Вот Наташа плачет у Леры на плече, вон другие женщины утирают слезы. У Ксении прежде тоже всегда слезы были близко. Медленно приближающийся Рогов бледен, брови сдвинуты, взгляд сосредоточенно-мрачен. Противно, однако, внезапно оказаться черствой!

  19