Последние отзывы

  66  

Они спустились еще ниже и повернули налево, в просторный коридор, по стенам которого были развешены покрытые паутиной картины.

— Сюда, хире. Прошу вас, сюда, — прошамкал старик, учтиво отступая в сторону.

— Мы в ловушке! — воскликнул Мальтус Фолькон, когда тяжелая решетка обрушилась за их спинами и закрыла проход. Бофранк подбежал и потряс прутья, но тщетно — решетку не взяло бы, наверное, и пушечное ядро, а поднять ее вдвоем было и вовсе не по силам человеческим.

Старик, прегадко захихикав, быстро засеменил прочь, попутно задувая свечи.

Субкомиссар огляделся — они были пленниками тупика, единственный выход из которого закрывался падающей решеткою, как и в логове упыря Клааке.

— Он все же обманул нас! — воскликнул юноша, в гневе ударяя кулаком в стену. — Толку теперь от наших шпаг и пистолетов!

Бофранк, не говоря ни слова, присел на корточки и призадумался.

Если они не вернутся на постоялый двор, друзья придут им на помощь. Но что они сделают? И не отправил ли бургмайстер уже людей, чтобы пленить и остальных? Нужно было поторопиться, и Бофранк видел перед собою только один выход. Он решительно принялся снимать с себя одежду.

— Что вы делаете, хире Бофранк?! — в удивлении вскричал Фолькон, полагая, очевидно, что субкомиссар повредился в рассудке.

— Не пугайтесь, я в своем уме, — сказал Бофранк, расстегивая поясной ремень. — Помните, как нам удалось сбежать из темницы на острове Брос-де-Эльде?

— Это связано с некою тайною…

— Сейчас вы увидите, что это за тайна. Но еще раз прошу: не пугайтесь, Мальтус. Я выберусь отсюда и найду дорогу к нашим друзьям, а потом мы изыщем способ вернуться за вами.

Из кошеля Бофранк извлек бережно сохраняемую там фигурку кошки. Подарок Гаусберты он более использовать не планировал, памятуя о зловещем четвертом разе, но теперь ему ничего не оставалось. Стараясь не думать, во что выльется для него опрометчивое деяние, субкомиссар погладил фигурку и произнес чуть слышно:

• Именем Дьявола да стану я кошкой,
• Грустной, печальной и черной такой,
• Покамест я снова не стану собой…

Фолькон не удержался от короткого вопля, когда среди сброшенной одежды Бофранка явился припавший к полу черный кот, а сам субкомиссар чудным образом исчез, словно растворился в воздухе. Выпученными глазами юноша смотрел, как кот подбегает к решетке, машет ему лапою на прощанье и исчезает во тьме коридора, с легкостию просочившись меж прутьями.

Отыскать дорогу на волю Бофранку-коту оказалось несравненно проще, нежели Бофранку-человеку. Ноги словно сами несли его через приоткрытые оконца, проломы в стенах и заборах, так что совсем быстро он оказался возле постоялого двора. Проскользнув в дверь следом за страхолюдного вида моряком, Бофранк устремился к комнатам. Дверь к Гаусберте оказалась заперта, и тогда Бофранк принялся громко мяукать и царапать доски когтями, шумом привлекая к себе внимание.

На шум из соседней комнаты выглянул не кто иной, как Оггле Свонк, который тут же цыкнул на кота и попытался пнуть его ногою, но Бофранк оскалился, обнажив ярко-красную пасть и явив миру белоснежные зубы, и грозно зашипел. Поскольку кот был цвета ночи, суеверный Свонк тут же отшатнулся и укрылся обратно в комнате; Бофранк же продолжал драть когтями дверь до тех пор, пока Гаусберта не отворила.

— Не может быть… — прошептала она, сразу, должно быть, поняв, кто перед нею. И тут же крикнула: — Выйдите! Выйдите все вон!

— Что случилось? — спросил Рос Патс, но супруга, не тратя времени на объяснения, вытолкала его в коридор, а затем столь же бесцеремонно поступила со старичками, пробудив их ото сна.

Только когда Гаусберта осталась с котом наедине, только тогда она произнесла, глубоко вздыхая:

— Я ведь предупреждала вас, хире Бофранк, что в четвертый раз мой подарок использовать не стоит… Что же делать теперь? Я знаю что, но… Ах, хире Бофранк, ведали бы вы, перед каким выбором я поставлена теперь. Но никак иначе поступить нельзя, посему сей секунд отвернитесь!

Бофранк-кот послушно повернулся к стене мордою и услышал шелест снимаемого платья, а затем те же слова, что совсем недавно произносил в ловушке сам. Потом раздалось негромкое мурлыканье, и Бофранк увидел перед собою кошку.

То была премилая и преизящная кошка, которая приняла чрезвычайно откровенную позу. Приглашение было недвусмысленным, и Бофранк, внутренне сам дивясь тому, что делает, осторожно ухватил кошку зубами за шерсть на загривке и принялся со всем возможным тщанием покрывать. Совокупление, не в пример человеческому, длилось всего лишь несколько мгновений, и в конце его Гаусберта-кошка издала пронзительный крик, в котором странным образом сочетались радость и боль. Бофранк-кот также испытал невиданное наслаждение, мимолетное, но чрезвычайно острое; затем стремительно соскочил в сторону, тогда как кошка сей же миг перевернулась на спину и принялась кататься, выражая блаженство.

  66