Последние отзывы

  159  

— Но ты знала Хун, — тихо сказал Я Жу. — Мою сестру, которая и мне была близким человеком. Вы с ней долго не виделись, и вот случай снова свел вас в Африке. Вы разговариваете, потом ты рано утром наносишь ей спешный визит. А по возвращении в Китай ползут слухи.

Ма Ли побледнела:

— Ты обвиняешь меня в распространении клеветы?

— Ты должна понять и наверняка понимаешь, что в моей ситуации я не позволю себе подобных высказываний, не наведя справок. Я исключил одну за другой все возможности. В итоге осталось единственное объяснение. Единственный человек.

— Я?

— Да нет в общем-то.

— Ты имеешь в виду Хун? Свою родную сестру?

— Не секрет, что между нами не было согласия по основополагающим вопросам будущности Китая. Развития политики, экономики, взгляда на историю.

— Вы были врагами?

— Вражда порой растет долгое время, почти незаметно, как суша встает из моря. И вдруг обнаруживается вражда, о которой ты знать не знал.

— Не верится мне, чтобы Хун использовала в качестве оружия анонимные обвинения. Это не в ее принципах.

— Знаю. Потому и спрашиваю: о чем вы с ней разговаривали?

Ма Ли не ответила. А Я Жу вкрадчиво продолжал, не давая ей времени на размышления:

— Может быть, она написала письмо и отдала его тебе в то утро? Я прав? Письмо? Или какой-то документ? Мне необходимо знать, что она тебе говорила или передала.

— Хун словно предчувствовала, что умрет. Я думала об этом, не понимая, насколько сильная тревога снедала ее. Она только попросила меня проследить, чтобы после смерти ее кремировали. Ей хотелось, чтобы прах был развеян над озерцом в парке Лунтаньху Гунъюань. Еще она просила позаботиться о ее личных вещах, о книгах, раздать одежду, освободить дом.

— И всё?

— Да.

— Она сказала об этом устно или написала?

— Написала в письме. Я выучила текст наизусть, а письмо сожгла.

— Значит, оно было короткое?

— Да.

— Но почему ты его сожгла? Ведь это было вроде как завещание.

— Хун сказала, что в моих словах никто не усомнится.

Я Жу внимательно всматривался в лицо Ма Ли, обдумывая услышанное.

— И другого письма она не оставила?

— Какого другого?

— О том и спрашиваю. Может, было еще одно письмо, которое ты не сожгла? А передала кому-то?

— Я получила от Хун одно письмо. Которое сожгла. Это всё.

— Нехорошо, если ты сейчас говоришь неправду.

— С какой стати мне лгать?

Я Жу развел руками:

— Зачем люди лгут? Зачем им дана такая способность? Чтобы в определенные минуты получить преимущество. Ложь и правда — оружие, которым умелый пользуется так же ловко, как воин мечом. — Он по-прежнему сверлил Ма Ли взглядом, но она глаз не отводила. — Это всё? Больше ничего не хочешь мне сказать?

— Нет. Ничего.

— Ты, конечно, понимаешь, что рано или поздно я выясню все, что мне нужно.

— Да.

Я Жу задумчиво кивнул:

— Ты добрый человек, Ма Ли. Я тоже. Но могу здорово рассердиться, если со мной ведут нечестную игру.

— Я ничего не утаила.

— Вот и хорошо. У тебя двое внуков, Ма Ли. Ты любишь их больше всего на свете.

Он заметил, как она вздрогнула.

— Ты мне угрожаешь?

— Никоим образом. Просто даю тебе возможность сказать всю правду.

— Я все тебе сказала. Хун говорила о своих опасениях насчет развития в Китае. Но ни угроз, ни сплетен я не слыхала.

— Что ж, я верю тебе.

— Ты пугаешь меня, Я Жу. Разве я этого заслуживаю?

— Я тебя не пугал. Тебя напугала Хун своим таинственным письмом. Поговори об этом с ее духом. Попроси избавить от тревоги, которую испытываешь.

Я Жу встал. Ма Ли проводила его к выходу. Он пожал ей руку и сел в машину. Ма Ли вернулась к себе, и ее вырвало в полоскательницу.

Потом она села за стол и слово за словом выучила на память письмо Хун, которое прятала в одном из ящиков.

Она умерла в гневе, думала Ма Ли. Что бы с нею ни случилось. Пока что никто не мог мне вразумительно рассказать об этой автомобильной аварии.

Вечером, перед уходом домой, она порвала письмо на мелкие клочки и спустила в унитаз. Ей по-прежнему было страшно, и она знала, что отныне будет жить под угрозой Я Жу. Теперь он всегда будет поблизости.

Я Жу провел этот вечер в одном из своих ночных клубов в увеселительном пекинском квартале Саньлитунь. Удалился в заднюю комнату и, лежа на кушетке, велел Ли У, одной из девушек ночного клуба, массировать ему затылок. Ли была его ровесницей, а когда-то любовницей. И по сей день принадлежала к немногочисленной группе людей, которым Я Жу доверял. Он тщательно взвешивал, что ей говорить, а что нет. Но знал: она не выдаст.

  159