ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Возвращение пираньи

Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... >>>>>

Жажда золота

Неплохое приключение, сами персонажи и тема. Кровожадность отрицательного героя была страшноватая. Не понравились... >>>>>

Женщина на заказ

Мрачноватая книга..наверное, из-за таких ужасных смертей и ужасных людишек. Сюжет, вроде, и приключенческий,... >>>>>

Жестокий и нежный

Конечно, из области фантастики такие знакомства. Герои неплохие, но невозможно упрямые. Хоть, и читается легко,... >>>>>

Обрученная во сне

очень нудно >>>>>




  183  

В начале этой главы мы сообщили сновидение, чтобы напомнить о загадке, разрешение которой нам еще предстоит. Толкование этого сновидения о горящем ребенке не доставило нам никаких трудностей, хотя и было произведено не совсем согласно нашему методу. Мы задались вопросом, почему субъекту вообще что-то приснилось, вместо того чтобы он проснулся, и увидели, что мотивом сновидения послужило желание представить себе еще раз ребенка живым. Что тут играет роль еще одно желание, мы увидим ниже. Таким образом, мыслительный процесс сна превратился в сновидение, прежде всего, ради осуществления желания.

Помимо последнего остается только одна особенность, отличающая оба вида психической жизни. Мысль, скрывающаяся за сновидением, гласит: я вижу свет в комнате, в которой лежит тело. Быть может, упала свеча и ребенок загорелся. Сновидение передает в неизмененном виде результат этой мысли, но изображает его в форме ситуации, которая должна быть воспринята в настоящем времени и в качестве переживания в состоянии бодрствования. Это является, однако, общей и характернейшей особенностью сновидения; мысль, обычно желаемая, объективируется в сновидении, изображается в виде ситуации или, как нам кажется, нами переживается. Чем же объясняется эта характерная особенность сновидения, или, выражаясь скромнее, каким образом включить сновидение в общую цепь психических явлений?

При ближайшем рассмотрении мы замечаем, что в изобразительной форме сновидения обнаруживаются две почти независимые друг от друга черты. Первая – это изображение в форме настоящей ситуации с опущением «быть может», «вероятно». Вторая – превращение мысли в зрительные образы и речь.

Преобразование, испытываемое мыслями, скрывающимися за сновидением, благодаря тому что выражаемое ими ожидание переносится в настоящее время, в этом сновидении как раз не особенно бросается в глаза. Это обусловливается особой, в сущности лишь второстепенной, ролью осуществления желания в этом сновидении. Возьмем другое сновидение, в котором желание не отличается от продолжения бодрствующей мысли во сне, например, об инъекции Ирме. Здесь в мысли, получающей изображение в сновидении, мы находим желательное наклонение: ах, если бы Отто был виноват в болезни Ирмы! Сновидение устраняет желательное наклонение и заменяет его настоящим временем: да, Отто виноват в болезни Ирмы. Это, таким образом, первое из превращений, которое и свободное от искажений сновидение производит с мыслями, скрывающимися за ним. На этой первой особенности сновидения мы, однако, долго останавливаться не будем. Мы покончим с ней, указав на сознательную фантазию, на дневное сновидение, которое точно так же поступает с кругом своих представлений. Если г. Жуайезу Доде праздно разгуливает по улицам Парижа в то время, как его дочери думают, что он на службе, то он тоже в настоящем, времени фантазирует о всевозможных событиях и случайностях, которые помогут ему найти должность. Таким образом, сновидение пользуется настоящим временем точно так же и с тем же правом, как и сознательная фантазия. Настоящее время – категория, в которой желание изображается в осуществленной форме.

Для сновидения, в отличие от сознательной фантазии, характерна вторая особенность, та, что представления не продумываются, а превращаются в чувственно воспринимаемые образы, в которые грезящий верит и которые, как ему кажется, он переживает. Добавим, однако, что не во всех сновидениях имеется превращение представлений в образы; есть сновидения, которые состоят только из мыслей, но за которыми все же нельзя отрицать характера сновидений. Мое сновидение «автодидаскер» – как раз такое: в нем имеется едва ли больше чувственных элементов, чем если бы я продумал его содержание днем, наяву. Кроме того, в каждом более или менее продолжительном сновидении есть элементы, которые не претерпевают превращения и которые попросту продумываются или осознаются, как мы привыкли к тому в бодрствующем состоянии. Далее, мы тут же обратим наше внимание на то, что такое превращение представлений в чувственные образы производится не только сновидением, но в равной мере и галлюцинациями и видениями, которые наблюдаются либо в здоровом состоянии, либо же являются симптомами психоневрозов. Короче говоря, взаимоотношение, рассматриваемое нами, отнюдь не носит исключительного характера; несомненно, однако, что эта особенность сновидения кажется нам примечательной, так что мы не можем представить себе сновидение без нее. Понимание этой особенности требует, однако, особенного разъяснения.

  183