Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
69 
– Эверт!
– Слушаю.
– Пойди-ка сюда.
Гренс узнал голос и обрадовался: Людвиг Эрфорс не успевал к ним, но все-таки заглянул. Он стоял рядом с тем, что прежде было человеком: то самое тело, которое она приказала вытащить в коридор, а затем взорвала, чтобы все поняли, насколько серьезны ее намерения. Эрфорс указал на оторванную руку, наклонился и поднял ее:
– Посмотри-ка сюда, Эверт. Это мертвец.
– Слушай, у меня нет времени на эти игры.
– Да ты посмотри.
– Какого хрена?! Я слышал, как тело разорвало на куски. Понятное дело, теперь он мертвец!
– Он и был мертвецом. Еще до того, как его взорвали. И лежал тут уже с неделю, не меньше!
Эверт протянул руку и пощупал то, что Эрфорс вертел у него под носом. Оторванная рука была значительно холоднее, чем он ожидал. Он снова почувствовал, что его обвели вокруг пальца. Но почему – этого он никак не мог взять в толк.
– Да ты только посмотри, Эверт: крови ни капли. Зато какой запах! Чувствуешь? Понюхай!
– Да.
– Ну, на что похоже?
– Едкий какой-то… вроде на горький миндаль, – попытался он описать запах.
– Формалин. Его впрыскивают в мертвое тело, чтобы оно дольше хранилось.
– Формалин?
– Она взорвала мертвеца. И выстрелила еще в одного. Заложники остались целы, а? Неглупая тетка. Только этот студент-медик, Ларсон, который напал на нее, – того она действительно подстрелила.
Эрфорс еще секунду подержал руку, в которой уже неделю не было жизни, и осторожно положил ее обратно на пол. Эверт прошелся по коридору среди разбросанных кусков тела: никакой крови и все тот же запах.
Она взорвала труп. Она не стала убивать заложников. Значит… она хотела заполучить только одного. Бенгта.
Вот чего она хотела на самом деле.
Он вернулся в морг, к мертвому голому Бенгту и женщине, которая лежала рядом с ним в слишком большом больничном халате.
Молчишь?
Бенгт!
Скажи что-нибудь!
Он чуть не поскользнулся на крови, которая натекла из ее виска.
Так значит, она его хотела заполучить.
Чертова шлюха!
Я ничего не понимаю.
Он не услышал, как сзади к нему приблизился Нильс со словами «Вот кассета, бери», протягивая ему запечатанный пакет. Нильс постучал по его плечу и повторил:
– Пленка, Эверт. Ты просил.
Эверт Гренс обернулся:
– А, ну да, ну да. Спасибо. Что-нибудь еще нашли?
– Да нет. Как я и говорил, держали ее в руках двое, обе женщины. Граяускас и еще кто-то.
– И она лежала вместе с боеприпасами?
– Точно. В пакете из-под продуктов.
Крантц повернулся и пошел работать дальше, но Гренс его окликнул:
– А тебе обратно ее отдать?
– Нет. Занеси в протокол и отправь в местный угрозыск.
Гренс увидел, как Нильс зашел в какое-то складское помещение и принялся осторожно снимать руками в белых перчатках колбаски бежевой массы, которые она налепила по краю двери.
– Эверт!
Свен Сундквист сидел возле настенного телефона, который они сначала переключили только на входящие звонки, а потом снова подключили исходящие. Гренс закрыл глаза и попытался представить себе девушку, которая сидела там, направив пистолет на заложников, угрожая и ничего не требуя. Исхудавшая, избитая, с рукой в гипсе, она заставила их оцепить чуть ли не половину самой крупной больницы Швеции, и каждый полицейский и каждый журналист сломя голову несся сюда. Несколько часов эта шлюха вертела таким же количеством людей, какое она перетрахала за всю свою карьеру.
– Эверт!
– Да?
– Вдова.
Эверт Гренс снова услышал голос Бенгта, он шел откуда-то издалека. Разговор, который состоялся у них совсем недавно. Когда его единственный друг, тот, с которым у него так много связано, был еще жив. Он стоял в одних трусах в этом чертовом коридоре и просил Эверта в случае чего поговорить с Леной. «Если что-то случится, – так он сказал, – если что-то случится, я хочу, чтобы именно ты сказал Лене». Он как будто знал заранее. Как будто предчувствовал, что произойдет там, в морге.
– Что ты имеешь в виду?
Сундквист пожал плечами:
– Ну… Ты с ней знаком. Тебе к ней и ехать.
Он посмотрел на них так, как будто только что увидел. Два белых тела лежали рядом, почти симметрично, у каждого рука на животе, ноги прямые, ступни слегка развернуты.
Именно я должен говорить с Леной.
69 
