Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
107 
— Кругом виновата, — сказала Мартинес. Вид у нее, как ни странно, и в самом деле был виноватый. — Я человек слабый, так что все было как всегда. Кабак и прочее…
— Повеселилась? — Хольт протянула ей кружку с кофе.
— Какое там!.. Восемь дринков и ни одного приличного чувака.
— Я говорила с Юханссоном. Он дал добро на проверку пальчиков. Сможешь этим заняться?
Мартинес кивнула и сразу приободрилась.
— Запросто! Хоть ночью разбуди, — сказала она. — Только вы с Маттеи должны мне помочь — на случай, если объект начнет шевелиться.
— No problem, — согласилась Хольт.
Пройтись не помешает, подумала она. Первый настоящий весенний день: солнце, голубое небо, тепло — градусов десять—двенадцать.
У Юханссона и его жены биологические ритмы были совершенно различные… Можно ведь применить и такую мягкую формулировку для описания их жизни: он никогда не вставал позже шести утра, а его жена, если только представлялась возможность, могла провести в постели весь день, а о том, чтобы разбудить ее в субботу раньше десяти, и речи быть не могло.
Поэтому он успел в тишине и покое принять душ, позавтракать и прочитать обе газеты, прежде чем в половине десятого на цыпочках вошел в спальню. Под одеялом угадывалось некоторое возвышение, из-под подушки, под которую она из каких-то неведомых соображений засунула голову, торчал лишь клок черных волос, а из-под одеяла высовывалась маленькая ступня.
— Спишь, дорогая? — спросил Юханссон, который иногда забывал, что он полицейский, и вел себя, как все нормальные люди.
— М-м-м-м… — простонала жена.
— Я приготовил завтрак, — сказал он. — Жареная свинина и блинчики.
— Что?! — Она сразу проснулась.
— Первый апрель — никому не верь, — засмеялся он. — Если ты немного подвинешься, найдется и для меня местечко… Опять заснула! — констатировал Юханссон с изумлением. — Вот это да… Пиа, старушка, погода потрясающая. Что скажешь о прогулке на Юргорден?
— Не сейчас, — невнятно пробормотала жена.
Женщины все как дети, обреченно подумал Юханссон и залез к ней под одеяло.
Сначала Мартинес забежала в криминалистический отдел, раздобыла пустую, специально обработанную пивную банку и положила ее в полиэтиленовый пакет. Потом с мобильника, номер которого невозможно было засечь, так же как и определить местоположение звонящего, набрала номер Штейн. Как только та взяла трубку, Линда извинилась, сказала, что ошиблась номером, и нажала кнопку отбоя. После чего она потащила Хольт и Маттеи в гараж.
— Возьмем мою тачку, чтобы не бросаться в глаза, — Сказала она и открыла водительскую дверцу замызганной старой машины какой-то японской фирмы, название которой Хольт видела первый раз в жизни.
— Поживее, девушки, — поторопила Мартинес, — времени у нас — с комариный сик.
— Может, я сяду за руль? — неуверенно спросила Хольт.
Восемь дринков… Вряд ли она продышалась, подумала она.
— Если охота — садись. — Мартинес пожала плечами. — Ты, Лиза, сядешь сзади, — решила она, окинув Маттеи критическим взглядом, и фыркнула: — До чего опрятна, просто сил нет. Прямо как училка!
— Извини. — В голосе Маттеи и в самом деле прозвучала извиняющаяся интонация.
— Ладно, сойдет, — великодушно заявила Мартинес. — Во всяком случае, никому и в башку не придет, что ты из полиции. Если понадобится, у меня есть кое-какое барахло в багажнике.
Юханссону со временем все же удалось вернуть жену к жизни. Он заставил ее выпить кофе и стакан свежевыжатого сока и потащил на улицу. Погода и в самом деле была замечательная. Они прошлись пешком до Слюссена, сели на морской трамвайчик и доехали до Юргордена. Юханссон прошел на нос. Свежий морской бриз ласкал его норрландские щеки, и он от удовольствия мурлыкал старый мотивчик из репертуара Юсси.[32] Потом они долго гуляли по Юргордену, а назад пошли пешком — по Страндвеген, через Нюбрукайен и Шеппсбрун. Через пару часов они вернулись на Слюссен. У Юханссона было превосходное настроение, и он предложил пообедать в «Гондоле».
— Заметано, — сказала жена. В банке она работала среди молодежи, так что жаргон был соответствующий. — Я подыхаю от голода.
Я счастливый человек, подумал Юханссон. Он уже решил, что закажет и закуску, и горячее. Подумать только, сколько калорий он спалил, пока они быстрым шагом обошли чуть не полгорода!
107 
