Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
18 
Вдруг Брэм отстранился.
– Нет, – сказал он, едва узнавая свой собственный голос.
– Брэм! – в полузабытьи пролепетала Глори. – Что-нибудь не так?
– Я же вам говорил, что занятия любовью не входят в программу наших предсвадебных тренировок. Я вам обещал.
– Но ведь вы хотите этого, разве нет? – спросила Глори.
– Да, но…
– Значит, это вы решили, что мы не будем заниматься любовью? Стало быть, теперь вы диктуете условия?
– Но…
– И никаких «но» – я хочу этого так же сильно, как вы. Любите меня, Брэм! Пожалуйста!
И была такая мольба, такая беззащитность в ее голосе, что Брэм тут же подхватил ее на руки, прошагал из гостиной в спальню, откинул покрывало на кровати, открыв зеленые простыни.
– Глори, – заглядывая ей в глаза, спросил он, – вы уверены? Не пожалеете?
– Я уверена, Брэм, – мягко ответила она. – Не пожалею.
– Не могли бы вы распустить волосы?
Улыбка тронула губы Глори. Она подняла руки, вытащила шпильки из волос. Почему она готова сдаться? Господи, почему она готова сделать это?
Потому что она этого хочет.
Потому что она хочет, хотя бы раз в жизни, пройти все предстоящее, не анализируя. Сейчас она хочет только чувствовать!
Потому что она желает Брэма так сильно, как никого и никогда прежде!
Потому что Брэм Бишоп умеет любить, поскольку сам всю жизнь был окружен любовью.
Глори помотала головой и растрепала рукой волосы, упавшие до пояса шелковистым светло-желтым каскадом.
– О, Господи! – сказал Брэм, едва дыша. – Какие у вас красивые волосы, да и вы сами так красивы! – И он пропустил между пальцев ее шелковистые пряди.
– Благодарю вас.
Глори начала медленно раздеваться, глядя в голубые глаза Брэма, затуманившиеся от желания.
Она сбросила одежду и осталась стоять перед ним обнаженная, женственная и гордая.
У Брэма пересохло в горле, и это мешало ему говорить. Как же дать ей понять, что он ценит эту щедрость, эту доверчивость…
Брэм тоже быстро сбросил одежду. Он никогда еще не желал женщину так сильно, как желал сейчас Глори Карсон. Но, помимо физического желания, в нем возникли ранее неведомые странные, удивительные эмоции.
Опустив Глори на кровать, он стал осыпать поцелуями ее тело. Потом, вытянувшись рядом с ней, поднял руку к ее груди и принялся поглаживать ее соски.
Она тихо замурлыкала от удовольствия, проводя рукой по спине Брэма и ощущая, как переливаются под ее ладонью упругие мускулы.
Они целовались, обнимались, открывали в теле друг друга удивительные тайны. Все, что они находили, становилось предметом их любви и радости.
Время для них перестало существовать, они забыли обо всем на свете.
– Пожалуйста, Брэм, – прошептала Глори, чуть не рыдая.
– Конечно, – прошептал в ответ Брэм, скользя губами по шелковистой коже ее живота.
Он приподнялся и встретился взглядом с ее изумрудно-зелеными глазами. Когда он вошел в нее, мягкая теплота ее женственности приняла его.
Брэм настроился на медленный темп и следил по лицу Глори, не причиняет ли ей боли, навалившись на нее всем своим весом. Она подняла бедра, и он ускорил ритм, а Глори двигалась синхронно с ним.
Они исполняли танец любви, старинный, как вечность, и новый, как будто придуманный ими. Ритм превратился в тяжелое, оглушительное биение, уносящее их далеко-далеко… И наконец перебросившее их через пропасть в забвение экстаза.
– Брэм!
– Ах, Глори!
Тесно прижавшись друг к другу, они медленно вернулись к реальности, в комнату, на зеленые простыни.
Силы Брэма иссякли. Он повалился на спину, крепко прижимая к себе хрупкую женщину.
– Глори, – шепнул он, пресыщенный любовью. Она не была больше Глори из Чикаго, она была Глори из Техаса. Она была его Глори! – Ты ни о чем не жалеешь?
– Ни о чем.
Несколько минут прошло в сладостном молчании, затем Глори тихо засмеялась.
– Ты чего? – спросил Брэм.
– Просто вспомнила шестую, самую распространенную, причину развода.
– Что же это за причина?
– Секс, лишенный вдохновения.
Брэм хмыкнул. Слова Глори прозвучали по-мужски грубовато.
– Полагаю, мэм, – сказал Брэм, – опасность номер шесть нам не грозит!
– Да, сэр, полагаю, вы правы!
Они замолчали, сморенные блаженной усталостью, и, положив головы на одну подушку, погрузились в глубокий сон.
Несколько часов спустя они проснулись и снова потянулись друг к другу, не сдерживая переполняющих их эмоций.
18 
