Последние отзывы

  25  

Да. Но Мари Аеппо была не «бьюиком». Она была настоящим «тандербердом» со своей точеной фигуркой, черными глазами и пухлыми губками. А голос – зовущий, хрипловатый, доводивший Фрэнка до экстаза, даже если она всего лишь говорила, где свернуть.

Собственно, больше ничего Мари и не говорила Фрэнку, в обязанности которого в то время входило возить Мари в автомобиле Момо. Сам Момо был слишком занят собиранием денег или букмекерством, чтобы сводить жену в лавку, или к парикмахеру, или к дантисту, или еще куда-нибудь.

Мари не нравилось сидеть дома.

– Я не похожа на других жен, я не гусыня, – сказала она Фрэнку после того, как он пару месяцев просидел за рулем, – которая сидит дома, нянчится с младенцами и варит макароны. Мне нравится выезжать.

Фрэнк промолчал.

Во-первых, он был так напряжен, что сделался словно каменным, и вся кровь у него собралась не в том месте, что отвечало за речь. А во-вторых, он боялся, как бы чего не случилось, что вполне могло произойти, начни он обсуждать домашние дела с женой мужчины, кое-чего достигшего в своей жизни.

К тому же такие беседы не были приняты даже среди довольно-таки вольных ребят Сан-Диего, где мафию трудно было назвать мафией.

Поэтому он ответил вопросом:

– Мы поедем к Ральфу, миссис Аеппо?

Он знал, что они поедут, хотя Мари была не в таком платье, в каких большинство женщин отправляется за покупками в супермаркет. В тот день Мари нарядилась в обтягивающее платье, на котором не застегнула верхние три пуговицы, на ногах у нее были черные чулки, а на шею она надела жемчужное ожерелье, так что трудно было оторвать взгляд от выемки между грудей. Словно одной этой выемки было недостаточно, чтобы завести его, Фрэнк опустил взгляд и стал размышлять о том, носит миссис Аеппо черный бюстгальтер или не носит. Когда он припарковался на стоянке и выключил мотор, миссис Аеппо вышла из автомобиля, и у нее задралась юбка, открывая белые бедра над черными чулками.

Она придержала юбку и улыбнулась ему.

– Подожди тут, – приказала она.

Туго сегодня придется с Пэтти на стоянке, подумал тогда Фрэнк. Он уже почти год как встречался с Пэтти, но если и мог прикоснуться к ее груди, то только через блузку и якобы случайно. Пэтти тоже носила бюстгальтер, но он служил ей оборонительным сооружением, и уж о том, чтобы попасть внутрь, нечего было и мечтать, такого просто не могло быть.

Пэтти была приличной итальянской девушкой, хорошей католичкой, и в машине окна запотевали от их поцелуев, потому что они регулярно встречались уже год, но это всё, больше ни-ни, хотя Пэтти и говорила, что с удовольствием позволила бы ему приласкать ее, чего ему хотелось больше всего на свете.

– Я взорвусь, – сказал он. – Больно ведь.

– После помолвки, – отозвалась Пэтти, – я тебе помогу.

Ночь будет сегодня длинная, подумал Фрэнк, глядя на удаляющиеся ягодицы миссис А. Как такому уроду, как Момо Адамо, удалось подцепить такую красотку? Вот вопрос так вопрос.

Момо был тощим, сутулым и с лицом что морда гончей. Наверняка Мари влюбилась в него не за красоту. Но и деньги были ни при чем. Момо имел неплохие деньги, но и не слишком хорошие. У него был миленький домик, это так, да еще необходимый «кадиллак», да достаточно монет, чтобы пускать пыль в глаза, но он не был ни Джонни Росселли, ни даже Джимми Форлиано. Момо кое-что значил в Сан-Диего, однако всем было известно, что Сан-Диего недалеко от Лос-Анджелеса, и Момо приходилось выкладывать Джеку Дранья много денег, хотя и прошел слух, будто лос-анджелесский босс умирает от рака.

Тем не менее Фрэнку нравился Момо, поэтому ему было не по себе оттого, что он вожделеет к его жене. Момо дал ему шанс, впустил в свой круг, хотя бы как мальчика на посылках, но так начинали многие. Фрэнк был не против бегать за кофе и пирожками или сигаретами, мыть «кадиллак» или возить жену Момо в супермаркет. По крайней мере, ему самому не надо было ходить в магазин и возить тележку – даже от мальчишки на посылках этого не требовалось, – вот он и сидел в автомобиле, слушая радио. Хоть Момо и ругался, что батарейки быстро садятся, ему необязательно было об этом знать.

Что толку надрываться на ловле тунца? А ведь Фрэнку ничего другого не оставалось бы, не дай ему Момо шанс. Рыбной ловлей занимался его старик, и старик его старика, и все остальные в его роду. Итальянцы приехали в Сан-Диего и унаследовали рыбный промысел от китайцев, и многие из них все еще этим занимаются, и Фрэнк этим занимался, когда подрос настолько, что смог насадить наживку на крючок.

  25